Зазубрин — это псевдоним, настоящая его фамилия — Зубцов. Будущий писатель родился 25 мая (6 июня) 1895 года в Пензе, в семье железнодорожного служащего. Ещё будучи учеником пятого класса реального училища, Володя Зубцов организовал нелегальный ученический журнал «Отголоски». Вскоре стал большевиком, в 1916 году был арестован за революционную пропаганду. После освобождения в августе 1917 мобилизован в армию и направлен в Павловское военное училище в Петрограде. После Октябрьской революции отправился в Сызрань и в августе 1918 попал по мобилизации в Иркутское юнкерское училище. С лета 1919 служил в колчаковской армии, в октябре перешёл к красным, а в конце года перенёс сыпной тиф. В Канске, где он выздоравливал в доме своей будущей жены, он и написал свой первый роман «Два мира», о котором положительно отзывались Ленин и Максим Горький.
В романе, посвящённом жестокостям гражданской войны, Зазубрин показал потрясающую картину разгула контрреволюции: расправы чехов и колчаковцев над крестьянами, грозную волну — восстание народа против своих врагов — интервентов и белогвардейцев. Роман был высоко оценён Лениным и Луначарским. «Страшная книга, нужная книга», — говорил Ленин. Роман зачитывали вслух в воинских частях.
После выздоровления Владимир Зазубрин работал в канской армейской газете «Красная звезда», писал очерки, корреспонденции, рассказы. В 1922 демобилизовался из армии, а в 1923 стал «председателем и секретарём» недавно созданного журнала «Сибирские огни» и был им до 1928 года.
Зазубрин был одним из основателей Союза сибирских писателей. Участвовал в становлении советской литературы в Сибири. В этот период он учил молодых литераторов премудростям писательского мастерства. Он говорил: «Нужно писать просто и мудро». Он много ездил по этому региону, стягивал для работы в журнале писателей и поэтов со всей Сибири.
Ефим Пермитин, живший в то время в Барнауле, вспоминал: «Я знал, что Зазубрин, даже яростнее, чем директор Сибкрайиздата Басов, по всем городам и весям стягивал к «Сибирским огням» талантливых поэтов, прозаиков и критиков… Еще в Усть-Каменогорске я получил от Зазубрина письмо, в котором он интересовался сотрудниками литературного отдела «Охотника Алтая» и предложил обмениваться журналами».
Однако дальше дела Зазубрина пошли куда хуже. Так, его повести «Бледная правда» и «Общежитие» подверглись разгромной критике за натурализм и бытовщину. А самая сильная вещь Зазубрина — повесть о чекистах «Щепка» — была опубликована лишь спустя много лет после его гибели, уже в период перестройки. Начав с воспевания революции, Зазубрин пришёл к разоблачению красного террора чекистов, к тошнотворному описанию кровавой революционной мясорубки. Ничего удивительного, что такой Зазубрин был не нужен новой советской России. Припомнили ему и службу у колчаковцев.
В 1928 исключён из ВКП(б) за участие во внутрипартийной оппозиции. Но дух его не сломлен. В начале 30-х он создает роман «Горы», посвященный драматическим событиям на Алтае, развернувшимся в 20-е годы — разгрому банды, возглавляемой белогвардейским офицером, а также медвежьим охотам и «третьей революции» — коллективизации.
В 1937 году Владимир Яковлевич и его жена Варвара Прокопьевна были арестованы органами НКВД. 31 августа 1937 писатель был расстрелян. Реабилитирован в 1957 году.
В 1990 году Новосибирский городской драматический театр под руководством Сергея Афанасьева подготовил театральную постановку по повести «Щепка» (подробнее о спектакле можно почитать по ссылке), а в 1992 году повесть была экранизирована.
Библиография:
- «Два мира» (1921)
- «Бледная правда» (1923)
- «Общежитие» (1923)
- «Щепка» (написана в 1923, опубликована 1989)
- «Горы» (1933)
- «Последние дни» (1936)
Творчество:
(фрагмент из повести «Щепка»)
На дворе затопали стальные ноги грузовиков. По всему каменному дому дрожь.
На третьем этаже на столе у Срубова звякнули медные крышечки чернильниц. Срубов побледнел. Члены Коллегии и следователь торопливо закурили. Каждый за дымную занавесочку. А глаза в пол.
В подвале отец Василий поднял над головой нагрудный крест.
– Братья и сестры, помолимся в последний час.
Темно-зеленая ряса, живот, расплывшийся книзу, череп лысый, круглый – просвирка заплесневевшая. Стал в угол. С нар, шурша, сползали черные тени. К полу припали со стоном.
В другом углу, синея, хрипел поручик Снежницкий. Короткой петлей из подтяжек его душил прапорщик Скачков. Офицер торопился – боялся, не заметили бы. Повертывался к двери широкой спиной. Голову Снежницкого зажимал между колен. И тянул. Для себя у него был приготовлен острый осколок от бутылки.
А автомобили стучали на дворе. И все в трехэтажном каменном доме знали, что подали их для вывозки трупов.
Жирной, волосатой змеей выгнулась из широкого рукава рука с крестом. Поднимались от пола бледные лица. Мертвые, тухнущие глаза лезли из орбит, слезились. Отчетливо видели крест немногие. Некоторые только узкую, серебряную пластинку. Несколько человек – сверкающую звезду. Остальные – пустоту черную. У священника язык лип к небу, к губам. Губы лиловые, холодные.
– Во имя отца и сына…
На серых стенах серый пот. В углах белые ажурные кружева мерзлоты.
Листьями опавшими шелестели по полу слова молитв. Метались люди. Были они в холодном поту, как и стены. Но дрожали. А стены неподвижны – в них несокрушимая твердость камня.
На коменданте красная фуражка, красные галифе, темно-синяя гимнастерка, коричневая английская портупея через плечо, кривой маузер без кобуры, сверкающие сапоги. У него бритое румяное лицо куклы из окна парикмахерской. Вошел он в кабинет совершенно бесшумно. В дверях вытянулся, застыл.
Срубов чуть приподнял голову.
– Готово? Комендант ответил коротко, громко, почти крикнул:
– Готово.
И снова замер. Только глаза с колющими точками зрачков, с острым стеклянным блеском были неспокойны.
У Срубова и у других, сидевших в кабинете, глаза такие же – и стеклянные, и сверкающие, и остротревожные.
– Выводите первую пятерку. Я сейчас.
Не торопясь набил трубку. Прощаясь, жал руки и глядел в сторону.
Моргунов не подал руки.
– Я с вами – посмотреть.
Он первый раз в Чека. Срубов помолчал, поморщился. Надел черный полушубок, длинноухую рыжую шапку. В коридоре закурил. Высокий грузный Моргунов в тулупе и папахе сутулился сзади. На потолке огненные волдыри ламп. Срубов потянул шапку за уши. Закрыл лоб и наполовину глаза. Смотрел под ноги. Серые деревянные квадратики паркета. Их нанизали на ниточку и тянули. Они ползли Срубову под ноги, и он сам, не зная для чего, быстро считал:
– …Три… семь… пятнадцать… двадцать один…
На полу серые, на стенах белые – вывески отделов. Не смотрел, но видел. Они тоже на ниточке.
…Секретно-оперативный… контрревол… вход воспр… бандитизм… преступл…
Отсчитал шестьдесят семь серых, сбился. Остановился, повернул назад. Раздраженно посмотрел на рыжие усы Моргунова. А когда понял, – сдвинул брови, махнул рукой. Застучал каблуками вперед. Мысленно твердил: «…Манти-менты… санти-менты… санти…»
Злился, но не мог отвязаться.
– …Санти-менты… менты-санти…
На площади лестницы часовой. И сзади этот зритель, свидетель ненужный. Срубову противно, что на него смотрят, что так светло. А тут ступеньки. И опять пошло.
– …Два… четыре… пять… Площадка пустая. Снова:
– …Одна… две… восемь…
Второй этаж. Новый часовой. Мимо, боком.
Еще ступеньки.
Еще.
Последний часовой. Скорее. Дверь. Двор. Снег. Светлее, чем в коридоре.
И тут штыки. Целый частокол. И Моргунов, бестактный, лепится к левому рукаву, вяжется с разговором.
Отец Василий все с поднятым крестом. Приговоренные около него на коленях. Пытались петь хором. Но пел каждый отдельно.
– Со свя-ты-ми упо-ок-о-о-о…
Женщин только пять. А мужских голосов не слышно. Страх туго набил стальные обручи на грудные клетки, на глотки и давил. Мужчины тонко, прерывисто скрипели:
– Со свя-ты-ми… свят-ты-ми…
Комендант тоже надел полушубок. Только желтый. В подвал спустился с белым листом-списком.
Тяжелым засовом громыхнула дверь.
Литература, имеющаяся в фонде Новосибирской областной юношеской библиотеки:
Произведения автора:
- «Два мира»: роман / В. Я. Зазубрин ; Новосибирск. — Новосибирск : Новосибирское книжное издательство, 1988.
- «Общежитие». Щепка. Бледная правда. Общежитие. Горы. Заметки о ремесле. Неезжеными дорогами : Роман, повесть, рассказы, очерки / В. Я. Зазубрин. — Новосибирск : Новосибирское книжное издательство, 1990.
О нём:
- «Неезжеными дорогами» (Жизнь и судьба Владимира Зазубрина) // «Лица сибирской литературы. Очерки и эссе / А.В. Горшенин. – Новосибирск: РИЦ НПО СП России, 2006. –
- «Жизнь и творчество Владимира Зазубрина» // «Писатели Сибири» : Избранные статьи / Н. Н. Яновский. — Москва : Современник, 1988.
- «От «Двух миров» к «Солёной Пади» // «Писатели Сибири» : Избранные статьи / Н. Н. Яновский. — Москва : Современник, 1988.
- «От «Двух миров» к «Солёной Пади» // «Голоса времени» / Н. Н. Яновский. — Новосибирск : Новосибирское книжное издательство, 1971.
- «Жизнь и творчество Владимира Зазубрина» // «История и современность» : статьи / Н. И. Яновский. — Новосибирск : Западно-Сибирское книжное издательство, 1974.
- «Несобранные произведения Владимира Зазубрина» // «Воспоминания и статьи» / Н. Н. Яновский. — Новосибирск : Книжное издательство, 1991.
- «Неезжеными дорогами» // «Беседы о сибирской литературе» / Горшенин А. В. — Новосибирск : ИД «Горница», 1997.
- «Зазубрин (Зубцов) Владимир Яковлевич» // «Галерея выдающихся новосибирцев». Выпуск 1 / Авторы-составители: Е.М.Щукина, Т.Н.Тарновская, С.А.Сучкова – Новосибирск: ООО «Полиграфическая студия» — Master Color, 2012.
- «В.Я. Зазубрин». Л. Баландин // «Писатели-сибиряки». Литературно-критические очерки. Выпуск 2 [Текст] : сборник / сост. Н. Н. Яновский. — Новосибирск : Новосибирское книжное издательство, 1959.
- «Литературное наследство Сибири». Том 2. Владимир Яковлевич Зазубрин. Переписка. Воспоминания о В. Я. Зазубрине [Текст] : художественные произведения, статьи, доклады, речи / ред. Н. Н. Яновский. — Новосибирск : Западно-Сибирское книжное издательство, 1972.
Источники:
