Вивиан Итин: партизан, поэт, фантаст, певец Арктики. Русский советский писатель и общественный деятель, автор утопического романа «Страна Гонгури». Вивиану Итину мы обязаны названием нашего города. Именно он придумал слово «Новосибирск».
Родился Вивиан Итин 26 декабря 1893 (7 января 1894 по новому стилю) года в православной семье в Уфе. Учился в Петербурге на юридическом факультете. Летом 1918 года восстание белочехов изменили планы Вивиана Азарьевича — он отправился в Сибирь, где, примкнув к частям Красной армии, воевал в партизанских отрядах.
Многое в своей жизни повидал и испытал Итин: был членом революционного трибунала, заведовал в Красноярске губернским отделом юстиции, редактировал литературный уголок в газете «Красноярский рабочий». Переехав в Канск, где он был одновременно заведующим отделами агитации и пропаганды, отделом политического просвещения, местного отдела РОСТа, редактором газеты и председателем товарищеского дисциплинарного суда, Итин не имел своего угла и жил в здании кинотеатра.
Я живу в кинотеатре
С пышным именем «Фурор»,
Сплю, накрывшись старой картой
С дыркой у Кавказских гор.
О Кавказ! – В былые годы
Благодатный этот край
Был синонимом свободы,
Как земной счастливый рай.
Здесь поэзия России,
Как былинный исполин,
Крепла, набирая силы,
Вырастала до вершин.
Здесь и Лермонтов, и Пушкин
Воспевали дивный край:
И ущелья, и опушки,
И полет орлиных стай.
Здесь мятежный Грибоедов
Был особенно любим,
И персидские победы
Расцветали вместе с ним.
Посреди сибирской ночи
Я стихов слагаю нить…
За корявый стиль и почерк
Меня можно обвинить.
Я от горя не раскисну:
Стих мой из-под топора,
Ведь от музы, от российской,
Мне досталась лишь дыра.
Начинал Итин свой литературный путь как поэт-романтик. «Я был искателем чудес, невероятных и прекрасных», — писал он в поэме «Солнце сердца», определяя наиболее характерную особенность собственного творчества. И не только поэтического. Печать романтизма лежит на большинстве его произведений. Хотя в поэзии она, пожалуй, наиболее очевидна.
Вивиан Итин стал автором первого в СССР фантастического романа «Страна Гонгури» (знаменитая «Аэлита» Алексея Толстого появилась почти через год). Книга была издана в Канске в 1922 году тиражом в 800 экземпляров.
Вивиан Азарьевич жадно следил за бурным развитием науки и техники и живо откликался на значимые в этой сфере события. А когда в Сибири появился первый гражданский самолет «Сибревком», Итин вместе с пилотом в 1925 году отправился на нем в агитационный полет по Алтаю и Ойротии.
Летом 1926 года он участвовал в гидрографической экспедиции по обследованию Гыданского залива, в 1929 году — в Карской экспедиции: на борту ледокола «Красин» впервые в истории судоходства дошел Северным морским путем до Ленинграда.
Участвовал в морском колымском рейсе на судне «Лейтенант Шмидт» (1934), от устья Колымы вернулся в Новосибирск сухопутным путём на собаках и оленях. По материалам своих путешествий написал книги «Восточный вариант», «Морские пути северной Арктики», «Колебания ледовитости арктических морей СССР», «Выход к морю» и другие.
Меня любить никто не сможет,
Я слишком замкнут и колюч.
Гремучий гейзер нас тревожит,
А утоляет жажду ключ.
Но я иду и улыбаюсь,
Мечтая не идти — лететь,
Туда, к придуманному раю,
Где чудо иль, вернее, — смерть.
Я не умру, как Блок, в постели,
Я где-нибудь в горах свалюсь,
И в человеческой метели
Горячим снегом захлебнусь.
Жена, пожалуй, вспомнит к ночи,
Что был я груб и очень злой,
Ругался, «как простой извозчик»,
И поздно приходил домой.
Итин со своей первой женой Агриппиной и дочерью Ларисой
В июне 1922 года писатель переехал в Новониколаевск и стал членом редколлегии журнала «Сибирские огни». Здесь вместе с Владимиром Зазубриным он руководил литературными кружками для начинающих писателей Сибири.
В 1926 году на Первом съезде сибирских писателей Итина избрали секретарём правления. Вот как писатель Ефим Пермитин описывает Итина, выступающего на съезде: «Как и Зазубрин, Итин был тоже в черном, но не в обычном костюме, а в отлично сшитом смокинге, в белоснежной крахмальной манишке с высоким, подпирающим шею воротником, с широкими манжетами и сверкающими в них золотыми запонками. Среднего роста, тонкий, стройный, тщательно выбритый и гладко причесанный на английский манер. У него большие, темные, в густых ресницах, скорбные глаза. Тонкое, умное лицо его всегда сосредоточено. Итин редко улыбается и улыбается только одними губами, но и во время улыбки лицо его остается задумчиво-грустным, погруженным в самого себя, занятым какой-то одной мучительно-неразрешимой мыслью. Лидия Сейфулина прозвала его Спящим царевичем. Но теперь в своем смокинге он выглядел несколько иным, чуточку торжественным и даже взволнованным…»
А вот как изображает его в статье «Литературная пушнина» Владимир Зазубрин: «Итин спокойно независим. Он знает, как делаются рассказы и стихи, он учит этому искусству молодых поэтов. Он сам умеет крепко сделать повесть, поэму. Итин читает американские журналы и чисто, аккуратно бреется. Он иногда кажется джентльменом, смотрящим на мир несколько свысока. Он свои повести стрижет тщательно, как голову, и скоблит бритвой, как щеки. Его работы хорошо отполированы. Они всегда холодят руки».
В 1928 году после ухода из журнала Зазубрина Вивиан Итин возглавил «Сибирские огни». И лучшей кандидатуры тогда не было. Из воспоминаний Анатолия Высоцкого, дважды сменявшего Итина на посту руководителя «Сибирских огней»: «Итин обладал даром привлекать к себе сердца. Человек высокой интеллектуальности, высокой культуры, он был поэтом до мозга костей, независимо от количества написанных им стихов: поэтом по мироощущению, по мировосприятию, по любви к поэзии и по знанию её. Слушали его взахлёб, особенно молодые поэты. Суждения его были верны и убедительны, он мог цитировать Байрона по-английски, тут же переводил, цитировал также других поэтов – зарубежных и русских, необычайно любил Александра Блока… Встречи с Итиным для литературной молодежи были, пожалуй, откровением».
Литературную жизнь Новосибирска и всего края конца 20-х годов — начала 30-х без имени Вивиана Итина трудно себе представить. Возможно, что уже тогда, будучи одним из популярных писателей, автором фантастических повестей и документальных очерков, Итин понимал, в какое двоякое время он живёт. Но как человек культурный, глубоко интеллигентный, он оставался верен себе и совершенно прямолинейно заявлял в одной из своих рецензий на творчество Николая Гумилёва, расстрелянного в 1921 году: «Значение Гумилёва и его влияние на современников огромно. Его смерть и для революционной России останется глубокой трагедией». Эти слова Итина в 28-м году станут аргументом для обоснования политической неблагонадёжности редакции журнала «Сибирские огни».
30 апреля 1938 года Итин был арестован по обвинению в шпионаже в пользу Японии. Постановлением «тройки» УНКВД Новосибирской области он был 17 октября приговорён к расстрелу. 22 октября приговор был приведён в исполнение.
11 сентября 1956 года Вивиан Итин был посмертно реабилитирован с формулировкой «за отсутствием состава преступления».
Двойные звезды есть в пространстве,
Горят согласно их сердца,
В закономерном постоянстве
Куда-то мчатся без конца.
И вечным холодом эфира,
Как морем тьмы, окружены –
В провалах черного сапфира
Все медленней и глубже сны.
Но силы бешеные бьются
В крови остывших звезд всегда,
Когда-нибудь пути сойдутся
И вспыхнет новая звезда.
И снова длится жизни танец,
Замкнут опять все тот же круг –
Лишь золотой протуберанец
Лучам откроет окна вдруг.
