Черная подводка засохла, поэтому пришлось взять серебряный карандаш. Когда линия дрогнула, Мия в сотый раз пожалела, что до сих пор не купила трафарет для стрелок.
— Как думаешь, надевать мерч группы на ее же концерт — перебор? — спросила она, разглаживая шотландскую юбку с тартаном острова Скай. Конечно, ни к какому клану они с братом не принадлежали, но нужно было привезти с собой кусочек родины, чтобы в Манчестере их, не дай бог, не приняли за англичан.
— Да вроде норм, — отозвался Финли, вытирая жирные от уксусных чипсов пальцы о кожаные брюки. — Учитывая, как мало народу их знает… Короче, думаю, им будет приятно.
В окно влетел стон трамвая, похожий на пароходный гудок, и Мия с легким сожалением подумала, как несправедливо, что уже завтра им придется вернуться в пределы туманного Хайленда, в реальный взрослый мир. Мир, где приходится учить социологию политики и подрабатывать в сонной кофейне вместо того, чтобы слушать хорошую музыку. От хорошей музыки под корой мозга, между миндалинами, островковыми долями и таламусом словно распускается ароматная чайная роза, а под языком лопается что-то сладкое и нежное, как ирисовые шарики из икеевского торта, а вот монотонная учеба и домашние дела даже толики похожих чувств не вызывают. Бедняга Финли так и вовсе торгует страховками…
— Чего разлегся? Опоздаем же! — прикрикнула она на брата, чтобы заглушить грустные мысли.
— Да там еще две группы на разогреве, пока все подтянутся…
— Вставай, говорю! Заодно посмотрим город.
Покинув теплый гостиничный номер и пройдя через холл с искусственным камином, они окунулись в холодный дымок Манчестера. Шумели поезда, прибывающие на станцию Пикадилли, на подвесном мосту только что загорелись огни. Дышалось глубоко и свободно.
— Так вот он какой, Нью-Йорк здорового человека, — заметил Финли, когда в сгущающейся кобальтовой краской темноте перед ними выросли высотки, сверкающие окнами.
— То есть ты бы сюда переехал?
— Ну а что делать на нашем острове? Чего, по-твоему, молодые уезжают?
Миновав ряд отелей, похожих на космические корабли, они пошли через китайский квартал: мигали сине-красным неоном витрины, пахло кокосовым соусом и креветочными чипсами. Замерзший Финли застегнул куртку, предложил сестре перчатки и сказал:
— Слушай, есть тут одна стремная тема, прочел на Реддите [1].
— Ну?
— Говорят, в Англии на нишевых рок-концертах орудует идейный маньяк. Неприметный такой, почти невидимый. Покупает билет в последнюю секунду, прячется в толпе и…
— Что, ножом пыряет? — поежилась Мия, шарахаясь в сторону от несущегося на всех парах китайца на электрическом самокате.
— Не совсем. Там какая-то схема со шприцем.
— СПИД?
— Тоже нет. В общем, он потихоньку орудует своим шприцем, и после его… эээ… инъекций люди резко начинают слушать плохую музыку. Он заражает их любовью к самой низкопробной попсе, гангстерскому хип-хопу и прочему дерьму, ну, сама понимаешь.
— Звучит бредово, ты уж прости. И вообще, зачем ему это?
— А я почем знаю? Одна девушка рассказала, что ее подруга после концерта Bass Drum of Death в Брайтоне внезапно начала слушать Деми Ловато и всякий латино-поп. Просто так, ни с того ни с сего. И даже не скрывала этого! Наоборот, гордилась.
— Деми Ловато? — вскрикнула Мия. — Маньяк слишком жесток! Нет, я понимаю, у каждого иногда бывает Бриджит Джонс moment, когда хочется послушать что-нибудь глупое или ностальгическое, к тому же поп-музыка двухтысячных не так безнадежна, но тут…
Они с Финли рассмеялись: морозный пар от дыхания окрасился оранжевым светом, исходящим от витрины Sainsbury. Мимо проехал двухэтажный автобус с круглой афишей, посвященной летней коронации Чарльза, и они вздохнули в унисон.
— Я так рада, что у меня адекватный брат. Да и друзья нормальные. В музыке столько всего закодировано важного о человеке… И я бы точно не смогла влюбиться в парня с плохим музыкальным вкусом, — сказала Мия в сотый раз. — Вот если он будет слушать…
— Классику рока, гранж, инди-рок, стоунер-рок, блюз-рок, психоделический рок, — начинает Финли с мечтательной улыбкой.
— Альтернативу, панк-рок, пост-панк, прогрессивный рок, — подхватывает Мия, ускоряя шаг.
— Я не большой фанат джаза, фанка, соула или классической музыки, но в этих жанрах тоже нет ничего плохого, пусть твой будущий парень слушает их на здоровье. Магия компромисса, Мия!
— Пожалуй. Но лучше все-таки арт-рок, итальянский метал, permanent wave, глэм-рок и, конечно…
Перед ними, прерывая любимую музыкальную игру, выросло здание из красного кирпича — рок-клуб с жизнеутверждающим названием «Yes». Высокий араб в бордовой рубашке молча проверил билеты и шлепнул черные печати на их бледные шотландские ладони.
— Красивый, — прошептала Мия брату, когда они зашли в паб и стали проталкиваться сквозь запах фритюрниц и смех методично накидывающихся англичан.
— Думал, ты ради милейшего солиста The Wytches пришла, — заржал Финли. — Типажи, прямо скажем, противоположные…
— Моей любви хватит на всех! Кроме этих придурков, которые почему-то решили, что маллет [2] снова в моде…
Она кивнула на трех парней с обкусанными челками и широкими хвостами: от них разило беконом и подземкой.
— Эй, что насчет пинты? — сменила тему Мия. — Мы же напьемся? Хотя бы чуть-чуть.
— Обижаешь, — сказал Финли. Умело работая худыми локтями, он начал проталкиваться к барной стойке и явно наступил не на одну мозоль.
— А наутро с похмелья обожремся сконами [3]! Чтобы от масла и сахара слиплось все вплоть до…
— Тебя что, укусил призрак королевы Виктории? — ухмыльнулся Финли.
The Wytches вышли на сцену спустя два разогрева, три пинты и четыре сигареты на продуваемой террасе. Мия в который раз убедилась, что ожидания — это оригинал, а реальность лишь выцветшая подделка. Как долго она ждала концерта, какие узоры волнующего будущего проступали через розовый туман! Туман в зале и правда был розовым, а все остальное отдавало разочарованием и серостью, как позднее опопсевшее творчество Muse.
Да, вживую любимая группа звучала бледнее, чем в студийной версии. Плотные и протяжные в записи звуки рассеивались, словно пропущенные сквозь ватную стену, психоделический расщепленный дисторшн [4] утекал сквозь дуршлаг неважно выстроенной акустики. Мия столько раз до этого момента встречи вживую слушала их надрывные песни в наушниках: в те одиночные сеансы она чувствовала себя куда счастливее. Так стоило ли мчаться на концерт через всю страну, платить за дорогу и отель втрое больше самого билета, чтобы страдать от обманутых ожиданий?
Хотела бы она уметь наслаждаться моментом, как брат — тот скакал под Digsaw, то и дело отхлебывая сидр из пластикового стаканчика, тряс наэлектризованным хвостом («Почему бы ему не мыть голову почаще?»), первым присоединялся к слэму и бесстрашно врезался в толпу опьяневших от тяжелой музыки и пива парней вдвое толще него. И кому пришло бы в голову, что уже послезавтра Финли будет как ни в чем не бывало сидеть в страховой конторе в дурацком бежевом костюме с несвежими обшлагами: «Ипотечный кредит страховать будем?» Небось коллегам тоже будет травить байки о незнакомце со шприцем, заражающим честной народ любовью к хреновой музыке…
Мии удалось включиться только на заключительной песне. Но блаженство мимолетно, как рождественский ужин, и иллюзорно, как независимость Шотландии. Липкие от пролитого пива полы и визг вдрызг пьяных англичанок с кошачьими ушками и приколотыми к плоским попам хвостами тут же возвращают ее на землю.
Сорвавший голос Финли предложил зайти за бургерами: «Три пинты сами себя не переварят» — подмигнул он, едва не слетев с влажной лестницы. Они посидели в полумраке дайнера [5], узнав о чемпионате крикета в Индии куда больше, чем им того хотелось, подпели Филу Коллинзу («А ведь мы и правда в раю», — прогудел Финли с набитым ртом) и вернулись в гостиницу. Брат уснул сразу, а Мия еще долго пересматривала видео с концерта, читала интервью с группой («Мы боимся разочаровать фанатов…») и перебирала в памяти моменты вечера, который уже успел стать прошлым.
Автобус отправлялся от станции Пикадилли в нечеловеческие восемь утра. Четыре часа дождливой смазанности за окном скрашивал любимый плейлист Мии. Они с Финли то и дело отлепляли наушники от ноющих ушных хрящей, чтобы поделиться шуткой, мыслью или воспоминанием о прошлом вечере.
«Нет, все-таки крутая у них барабанщица… Я бы тоже хотела так лупить, если бы у меня было чувство ритма».
«Ты видела, как тот индус смотрел на тебя? Как на священную корову, реально» — «Заткнись, расист конченый».
«Может, купим чипсов и шоколадный фадж [6] на заправке?»
После пересадки в Глазго они выдохлись: Мия слушала бодрящие песни The Strokes целыми альбомами, а Финли уснул, завалился на сестринское плечо и храпел на весь автобус до самого Форт Уильяма.
Возвращение в Шотландию удручало. Ветер срывал капюшоны курток, вершину Бен-Невиса съел туман. Тот же туман стелился по рябой поверхности Лох-Линне, и Мия с неожиданной тоской вспомнила индустриальную геометрию Манчестера. А может, и правда, закончить магистратуру и уехать в большой город? Поселиться на двадцать третьем этаже, носить кожаные ботфорты и ходить на концерты хоть каждые выходные…
Учебные будни быстро засосали Мию в воронку монохромности. Воспоминания о концерте уплотнялись и тускнели одновременно. То казалось, что все было до болезненности прекрасно, то вспоминалось разочарование, острое, как табаско. На лекциях по статистике она рисовала манчестерские высотки на полях тетради и штудировала программу концертов в Songkick на ближайшие полгода. Самые интересные анонсы отправляла Финли. Брат отвечал с опозданием на пару дней, писал что-нибудь обтекаемое, незначительное: «Ого, круто» или «А, так это во Франции? Жесть». У нее появилось смутное ощущение, что после манчестерской поездки брат почему-то отдалился, словно хотел отдохнуть от сестры. Он не приехал в выходные, и Мия расстроилась. Снова не появился на следующей неделе, и Мия разозлилась.
Раньше тусовки по выходным были их священным ритуалом. Они сбегали от родителей: гуляли по дождливым холмам, смотрели суперкубки Англии по футболу в «Black Isle Bar», слушали гранж на совершенно сумасшедшей громкости в гараже, заваленном старыми бланками для всяких страховых процедур, от одного вида которых можно было провалиться в летаргический сон.
Накануне третьего выходного он все-таки объявился: позвал ее поболтать и прокатиться на машине. С самого утра субботы Мия ждала, пока Финли заберет ее из родительского дома. Она, наконец, закончила дурацкое эссе на увлекательнейшую тему «Вовлечение молодежи в проектную деятельность» и сидела в саду, глядя на отца, копающегося в мокрой земле. От маслянистости наспех проглоченной рыбы с картошкой ныл живот. Ну где же брат? Еще немного, и она начнет передразнивать чаек или утопится в пруду от скуки.
Наконец за воротами просигналила яблочно-зеленая «Шкода» Финли. Его улыбка просвечивала даже сквозь грязные разводы на стекле, и Мия улыбнулась в ответ. Плюхнулась на переднее сиденье и хлопнула дверцей машины, чтобы слегка побесить его.
Что-то было не так. Она не сразу поняла, что именно: может, не хватало перестука пустых пивных банок в багажнике или Финли сменил одеколон? В машине пахло чем-то фруктово-девчачьим, непривычно сладким. Подружку, что ли, новую завел… Мия огляделась, еще раз просканировала брата взглядом и ахнула.
— Что ты сделал с волосами?!
— Только вчера постригся. Одобряешь? — Финли провел ладонью по жесткому каштановому ежику и прибавил звук радио.
Мия подавила спазм в горле — нет, уймется эта рыба с картошкой или все-таки вырвется наружу? Только спустя секунду она поняла, что тошноту вызвала музыка.
Междометия, неразборчивый текст, как овсянка, случайно вываленная изо рта, и все это безобразие наложено на странно сентиментальный бит. Она наяву видела клип, который можно снять под такой арабский гангста-рэп: уцененные копии Кардашьян резвятся в бассейне, солисты (или как там их называют в этом жанре?) дерутся с воздухом, пучат глаза и сверкают золотыми гриллзами [7].
— Что за прикол? — спросила она. — Готовишься к трипу в Марсель?
— Ну качает же. Музыка улиц, нерв поколения, то-сё. Есть в этом что-то… дикое, неприкрытое.
Трек завершился неистовым «гггрра». Эфир продолжился песней Арианы Гранде. «Girls with tattoos who like getting in troubles», — тут же подпел Финли, прищуривая глаза от удовольствия. А потом затряс обкорнанной головой и завыл вместе с певицей: «I want it, I got it, I want it, I got it». Раньше он так бесновался разве что под I want it all.
— Какого черта ты не переключаешь? — заорала Мия поверх музыки. — Мозги размякли от ее затюненного голоса?
— Брось, Мия. Не доставай меня. Я только что с работы, день был так себе, хочу расслабиться.
— Лучше выруби радио, иначе я за себя не отвечаю!
Они пронеслись мимо рок-клуба на сверхсветовой скорости. Непристегнутая Мия врезалась в приборную доску и тут же рванула вечно заедавший ремень безопасности.
— Куда ты несешься? Мы же обещали заценить панк-группу твоего знакомого!
— Да ну, нет настроения смотреть на этих выпендрежных бездельников-алкашей. Поехали лучше в нормальный клуб?
— К выпендрежным бездельникам-наркоманам? Да что с тобой слу… Нет, постой, неужели?… Это все тот урод со шприцем, да?
— О чем ты? — спросил Финли, закидывая в рот фруктовую жвачку.
— Тот попсовый маньяк, о котором ты рассказывал мне в Манчестере перед концертом!
— Пф-ф, ну ты даешь, я же все выдумал. Просто ради прикола сказал. Не думал, что ты такая доверчивая.
— Но почему тогда ты слушаешь это дерьмо? И отмалчиваешься насчет следующих концертов? — чуть не плакала она.
— Мир не крутится вокруг рока, Мия.
— Вау. Ну да, он крутится вокруг Арианы Гранде и ее задницы, а ты, видимо, решил перейти на сторону зла.
— Исследования показали, что тяжелой музыкой увлекаются те, у кого проблемы с нереализованностью и подавленной агрессией…
У Мии непроизвольно сжались кулаки. Двинуть бы ему за такие слова! Пусть познает всю мощь ее подавленной агрессии. В эту секунду ей показалось, что Финли украли зубастые фейри, а перед ней сидит жалкая имитация брата, набитая соломой и восхищением перед арбузным сахаром и тесным трико Гарри Стайлза.
— Пора взрослеть, — продолжил Финли мерзким назидательным тоном. — У тебя еще есть время поиграться в эту анархическую бурду, а я все-таки давно не прыщавый подросток, воюющий против всего мира. Нет сил, желания и лишних денег, чтобы вот так срываться на концерты и пересекать полстраны, чтобы увидеть каких-нибудь раздолбаев с гитарами. Ты вообще видела, какой на этих сборищах контингент? Одни маргиналы да запоздалые эмо-феечки. Мнят себя такими особенными и оригинальными…
— Но ведь еще в прошлом месяце, в Манчестере…
— Иногда мир меняется быстрее, чем успеваешь моргнуть. Можешь считать это озарением. Моим маленьким ядерным взрывом.
— Я считаю это предательством. Или отвратительной шуткой. Случайно не помнишь, кто подсадил меня на рок-музыку? Кто включал сестре-восьмилетке Within Temptation по дороге в школу? Подначивал спустить все деньги на CD с любимыми группами?
— Не зацикливайся на прошлом, это контрпродуктивно.
— Контр-что? Финли, умоляю, остановись, пока не поздно. Если так хочешь повзрослеть, почему не послушать Чайковского и Стравинского? А может, Телониуса Монка или…
— Ой, Мия, я разве обязан соответствовать твоим ожиданиям? Слушаю что хочу. Мы сгоняли на кучу крутых концертов вместе, было весело, не спорю, но теперь мне хочется стать собой, перестать подстраиваться, понимаешь? И плевать я хотел на твое снобистское осуждение и зашоренность взглядов.
Финли резко затормозил у ночного клуба, пригладил челку и примирительно потрепал сестру по плечу.
— Ну же, пойдем оторвемся под техно. С меня безалкогольный «Мохито».
Начался дождь, и дворники зашуршали по стеклу. Мия подняла глаза от коленок, бледнеющих в просвете дырок на черных джинсах, и зло посмотрела на Финли.
— Мой брат не танцует под техно. Мой брат не пьет «Мохито», тем более безалкогольный. Мой брат не подпевает Ариане Гранде и каким-то французским рэперам. Мой брат не обзывает меня зашоренным снобом. Мой брат… а куда он вообще делся?
— Ну все, с меня хватит. Ты реально стала истеричкой.
Прежде, чем Финли успел вытолкнуть ее, Мия выскочила из машины сама, уколовшись обо что-то, торчащее из сиденья. Она побежала вдоль дороги, не обращая внимания на косой дождь, секущий щеки. От обиды в носу щипало, как от ледяного сидра. В хаос мыслей то и дело вторгались картины безмятежного прошлого: Финли, малиновый от счастья, запрыгивает на сцену в Ливерпуле, чтобы обнять бас-гитариста Reignwoolf, Финли дарит ей редчайший винил с Timber Timbre на прошлый день рождения, они с Финли несутся по прокоптелым улицам Эдинбурга и поют во весь голос. Неужели этим моментам не суждено повториться?
Мия добралась до дома, проскользнула мимо кухни, где мама готовила что-то китайское, и закрылась в своей комнате. Надела пижаму, настроила светодиодную ленту на меланхоличный сиренево-голубой и включила ноутбук.
Все началось безобидно: пара песен Мадонны, культовый школьный клип Бритни, ну и Тимберлейк заодно, само собой. Немного поп-рока из подростковой эпохи. Песни Адель, которые она любила петь в караоке.
Вино в бутылке испарялось быстрее шоколада на языке. Мия стыдилась, что в особо тяжелых случаях лечила грусть вином и шоколадом, прямо как неудачницы из романтических комедий 2000-х. Еще она звонила Финли, но Финли больше нет. Шприц попсового маньяка высосал из него совесть и душу.
Она написала одному из бывших (он слушал The Cure, так что расстались они не по музыкальной причине), закрыла распахнутое ветром окно и включила дуэты из High School Musical, преодолевая тошноту от умильных лиц актеров. Голова разболелась от нагревшихся наушников, слез, вина и плохой музыки.
— Это просто Бриджит Джонс moment, это просто Бриджит Джонс moment, — читала Мия словно мантру, пока пальцы предательски искали плейлист «самые популярные песни 2023» в черно-зеленом декоре музыкального сервиса.
[1] Reddit (англ.) — сайт, сочетающий черты социальной сети и форума.
[2] Прическа, при которой волосы коротко пострижены спереди и по бокам, а сзади остаются длинными.
[3] Британская сладкая выпечка.
[4] Distortion – буквально «искажение», «гитарный перегруз», музыкальный эффект.
[5] Дайнер (англ. diner) – заведение быстрого обслуживания.
[6] Фадж (англ. fudge) – молочная тянучка.
[7] Гриллзы (грилзы) – зубные украшения.
Об авторе:
Евгения Александровна Луговая (г. Женева, Швейцария)
Родилась в 1996 году в Оренбурге, до двадцати лет жила в Москве, пока не переехала в Женеву. Учится в магистратуре в городе Невшатель по направлениям «медицинское право» и «уголовное право и криминология». Пишет рассказы и романы («Над серым озером огни», «Я не верю крикам птиц» и «Квантовый кошмар» в редакции Марии Головей).
В 2021 году стала лауреатом Германского международного литературного конкурса в номинации «За яркий литературный дебют». Печаталась в журналах «Смена», «Рассвет», «Сибирские огни», «Дактиль» и «Москва». Участвовала в первой литературной школе от журнала «Юность» в Переделкино и Комарово. Прошла курс Марины Степновой «Язык и стиль» в CWS. Финалист и обладатель диплома читательских симпатий Международного литературного конкурса «Есть только музыка одна» памяти Дмитрия Симонова (2021).
В данный момент курсирует между Россией и Швейцарией, пишет повесть «Монте-Роза» об итальянском священнике с диссоциативной фугой и работает над циклом рассказов «Перебродившая мимоза» вместе с редактором Ириной Натфуллиной.
