Необычность и ценность творчества самобытного сибирского автора Таисьи Пьянковой характеризуют слова известного советского поэта Сергея Михалкова, написанные им в рецензии на её книгу сказов «Берегиня»: «Ваша работа — подвиг писателя. Книги Ваши будут жить, и благодарный читатель их будет перечитывать. Так нужны нам сегодня народные сказы, сказки, былины, песни народные, притчи — всё то, что создавал наш русский народ!..»
Таисья Ефимовна Пьянкова родилась в Новосибирске 6 сентября 1935 года.
В возрасте двух лет лишилась отца, который, будучи в звании старшего лейтенанта, проходил службу в должности начальника штабной шифровальной службы 134 Авиабригады Сибирского военного округа, дислоцировавшейся на станции Обь. Был расстрелян как враг народа 28 октября 1937 года и оправдан определением Военной Коллегии Верховного Суда СССР 26 мая 1956 года за отсутствием состава преступления.
В шесть лет Таисья Пьянкова также осталась и без матери, которая не перенесла гонений, как жена врага народа. «После того, как отца расстреляли в 37-ом году, мама закрылась в своём горе и забыла про нас, жили мы у бабушки, Барановой Елизаветы Ивановны», — вспоминает Таисья Ефимовна.
Сложные жизненные обстоятельства вынудили отдать младшего ребенка в детский дом. За несколько лет маленькая Тая прошла 7(!) детских домов в Новосибирской области. Частые обиды и даже побои научили защищать себя, еще больше закалили её свободолюбивый характер. Годам к 12 детдомовские парнишки твёрдо знали, что с Пьянковой лучше не связываться… Об этом тяжелейшем периоде ее жизни Таи
сья Пьянкова вспоминает в своей автобиографической повести «Я — дочь врага народа».
После окончания Новосибирского ремесленного училища №14 она оказалась на Новосибирском заводе. Работала сборщиком, контролёром, химиком-лаборантом. Одновременно — учёба в вечерней школе, занятия в которой её нисколько не привлекали. Поступление в художественное училище на заочное отделение тоже не оказалось её призванием, хотя многие оценили её художественные способности. Самым главным в тот период жизни была поэзия. Кроме поэзии она ни о чём больше не мечтала.
Выйдя замуж, уехала с мужем в Красноярский край, родила сына. Семейная жизнь не ладилась и спустя год она вернулась с ребёнком обратно в Новосибирск. Пришлось работать кассиром в магазине, затем воспитателем в детском саду завода «Сибсельмаш», цеховым художником-оформителем того же завода. Но все её свободное время было отдано поэзии. В 1962 году появилась первая публикация — стихотворение «Весеннее равноденствие» (журнал «Сибирские огни», 1962, № 3). Со стихами и прозой она выступала в журналах «Сибирские огни», «Юность», «Сибирская горница».
Многолетняя кропотливая работа со словом, наконец, привела её к сказам. Первые сказы появились в 1969 году. Перепробовала себя во всех литературных жанрах, пока не попала в поле зрения сибирского фольклориста А. Мисюрева, после чего он 
порекомендовал несколько её сказов журналу «Сибирские Огни». Первая прозаическая публикация — сказ «Таежная кладовая» был напечатан в 3-м номере журнала за 1973 год. В 1980 году увидела свет её первая книга «Кирьянова вода», в 1985 — следующая — «Недолин дом».
Весной 1988 года Таисью Пьянкову приняли в Союз Писателей СССР.
В 1991 году выходит сборник сказов «Сибирские сказы». Книгу составили произведения П. Бажова, А. Мисюрева, И. Ермакова, Т. Пьянковой, В. Галкина.
В 2004 году вышла книга «Берегиня», которая вошла в серию «Сказы народов Сибири». В 2006 году — повесть «Я дочь врага народа», а в 2011 — книга «Онегина звезда».
Общественно-литературная деятельность:
1988 г. — руководитель семинара Всесоюзного творческого объединения молодых писателей-фантастов (ВТО МПФ), г. Ялта.
1989 г. — руководитель семинара Всесоюзного творческого объединения молодых писателей-фантастов (ВТО МПФ), г. Тирасполь.
С 1974 по 1980 г.г. — руководитель юношеского литературного объединения «Молодость» при Доме культуры им. Клары Цеткин завода «Сибсельмаш», г. Новосибирска.
2013 г. — председатель жюри I фестиваля народного творчества «Жарки Сибирские», г. Искитим, Новосибирская область.
О сказах и работе со словом:
Таисья Пьянкова впервые осуществила написание Сибирских сказов архитипичного изложения, где персонажи делятся на антропоморфных и зооморфных.
Сказы Таисьи Пьянковой – небольшие рассказы, которые по своему художественному стилю более всего перекликаются с произведениями Бажова. Но если в сказах Бажова предстает горнозаводской Урал, то в книге Пьянковой мы видим во всей ее красе русскую Сибирь. Это и использование мотивов народных поверий, и запевки, и прибаутки, и временно-географические зачины, и характерные фольклорные окончания.
Олицетворение природы — главный прием Таисии Пьянковой. Здесь и «рябина Катерина встряхнула удивленно кудрями», и «легкий ветришко пнул на близкой лиственнице шишку», и «заботливая ночь пологом облаков задернула небеса».
Есть у некоторых героев её сказов реальные прототипы: например, в сказе «Нечистая троица» есть персонажи — три зловредные бабки. Они существовали реально, и Таисья Ефимовна взяла их как прототип. А вот Бараниха из этого же сказа — это её бабушка.
Особой изюминкой её книг является язык — красивый, мелодичный, со всеми элементами фольклорных произведений: пословицами, прибаутками, запевками. «Все пословицы составлены мною, — рассказывает Таисья Ефимовна. — Как-то само по себе приходит: «Хотела баба молчать, но не знала, с чего начать», «Ведь кабы да не ад, так был бы и с чертом лад», «…Но хвост репья не ищет».
«Я хорошо слышу слово — плохое, хорошее. Это очень просто. Все началось с рождения» — говорит Таисья Ефимовна.
Дело в том, что Таисья родилась и выросла в сибирской деревне. Воспитывала ее бабушка, которая знала, ценила, любила народную речь. «Бог есть слово и слово есть Бог!» — любила она повторять внучке.
«Дома у нас была огромная библиотека. Когда я оставалась одна, читала энциклопедии. И потом — я очень хорошо слышала слова, сама же их сочиняла, толковала. Например, слово «коммунисты» я раскладывала как «кому не стыдно», а «победа» — как «по бедам», в смысле «идущие по беде». Потом я очень долго думала, что я поэт, сочиняла стихи. Сейчас нисколько не жалею, что так много лет потратила на поэзию. Она очень хорошо развивает чувство слова, музыки в нём и в каждой букве. Сказки же я считаю высшей поэзией, потому что без музыки слова сказ не живёт. Никогда в текст сказа не поставлю рядом диссонирующие слова, мелодия его пропадёт».
«В шесть лет перенять мелодию речевого склада, осознать неповторимость родимого языка — это ли не подарок, данный мне судьбою на всю мою многотрудную жизнь!» — пишет Таисья Пьянкова.
Сказы Таисья Ефимовна собирала по всей Новосибирской области, особенно много интересного ей попалось в Кыштовском и Северном районах.
«В тех краях жил Бажов, но не занимался этим — наверное, мне оставил, — шутит она. — Я подумала: если сделаю научный сборник, то его никто читать не будет, кроме специалистов. А люди очень любят сказы».
Своим сказам писательница отдала более тридцати лет. «Когда я начинаю писать, сразу становлюсь другим человеком. Я ухожу туда и живу там, хозяйничаю — в своем параллельном мире. Это очень сложно объяснить словами, нужно там побывать, чтобы увидеть все вместе со мною» — делится Таисья Ефимовна.
Чтобы сказ начался, достаточно случайно кем-то оброненного слова, падающей звезды в вечернем небе, воспоминаний… И тогда она уже не властна над своим произведением: в мире, в который она попадает посредством слова, все уже происходит: события случаются так, а не иначе, персонажи живут своей жизнью, занимаются своими делами.
- «Кликуша»
- «Алена-травяница
- «Нечистая троица»
- «Таёжная кладовая»
- «Пройда»
- «Оглядкин подарок»
- «Старик-Боровик»
- «Паучиха»
- «Федорушка седьмая»
- «Майкова яма»
- «По Зинке звон»
- «Ведьма»
- «Федунька-самодрыг»
- «Пантелей Звяга»
- «Недолин дом»
- «Миливонщица»
- «Кирьянова вода
- «Акентьево озеро»
- «Медведко»
- «Соболёк-королёк»
- «Золотая ворона»
- «Змеиный полой»
- «Летаса гнутый»
- «Чёрная барыня»
- «Чужане»
- «Берегиня»
- «Земляной дедушка»
- «Онегина звезда»
- «Тараканья заимка»
- «Куманьково болото»
- «Память выдумки»
- «Паромщиковы бредни»
- «Спиридонова досада»
Повесть:
Сказки:
- «Небылица о княжне, да о старом колдуне»
- «Шут гороховый»
- «Про кота»
- «Луныш»
- «Муха»
- «Царь Матвей и князь Аггей»
Поэзия:
- Лирика
- Стихи для детей
Творчество:
(фрагмент из сказа «Таёжная кладовая»)
Все рассказчики мудрёные, да редко который сам про себя… Такое порой нагородят – ума не приложишь, где правда конец свой упустила, а где небыль подхватила его.
А всё верится после байки такой: живы на земле ещё чудеса-невидаль, только не всякому они навстречу идут. Поверить надо в чудо или, наоборот, вовсе рукой махнуть на тайные дела природы нашей, тут она и явится, невидаль-то.
И не так вот, как человека видишь: поглядел да пошёл. А уж повстречавши кого, крепко спросит: кто ты? И ведь не соврёшь ей, не выкрутишься. Знает она, перед кем на дорогу выходить. Потом уж одарит всякого по своему усмотрению.
В старые-то времена, сказывают, наезжал в таёжные края купец Афиногенов. То ли Томской губернии, то ли ещё откуда нечистая его к нам насылала? А только больно приглядлив был тот Афиноген по купеческому делу своему. С виду посмотреть на него, чисто поганка недельная. Прям-таки плюнуть не во что. А жаден да хитёр был, собачий хвост, ну хоть ты святых выноси.
Особенно шибко Афиноген за соболем ноздрёй тянул.
Дознается, где поболе кусок ухватить сподручней, в гости того охотника зазовёт, лисой прикинется и ну потчевать.
Оно, пьяного-то, куда как проще облапошить. Глядишь… и обошёл мужика. За спасибочко всё подскрёб начисто. Тот и опохмелиться не успеет, как в кармане ветер гуляет. Афиноген сунет ему там муки сколько-то, товару какого, пороху, дроби и приговаривает:
— Смотри, паря, бей зверя в глаз. А то что ж это за товар? Да приготовь поболе на обратный мой приезд. Тогда и рассчитаемся за добро моё.
Мужики диву даются: как так получается? К бумагам Финогеновым сунуться – там всё чисто да гладко расписано. А какой навыкнутый к грамоте подвернётся да умом станет на купца напирать, так умнику тому начальство местное хвост приступит да каторгой грозится.
Были и посмелей. Домогались правды: прошение там, жалобу напишут… Только где она, правда-то, объявится, коли купцом все власти куплены.
Так и сходило всё лиходею с рук.
Дознается, было, о недовольствах, выйдет на народ, хорохорится: я-де всех вас тут товаром пользую, всех кормлю-одеваю. Без меня бы ходили голыми. Креста на вас нет!
Лет этак пять, а то и того боле, обобирал наш народ мироед трухлявый. Под конец вовсе обессовестил, орать начал:
— Все вы тут у меня в долгах, как в шелках! Мне одному и должно зверя носить! На сторону куда – и думать забудь!
Один год больно добычливый удался: соболя прямо-таки сами шли под выстрел. Вроде кто из тайги гнал их на охотников. «Ну, — думают мужики, — на этот раз откупимся от Финогена!»
Где там! Всё заграбастал, окаянный! Люди опять только руками разводят.
Тут и объявился Ефимка-охотник. Такой, глянуть, кедр! Идёт – земля под ногой гукает. Волосом рус, зубами бел, глазом смел да востёр! На кого поглядит, тот язык зубами прищёлкнет да крепко держит. Откуда такой? Раньше-то и в глаза его никто не видел. А говором да повадками – свой. Всех поимённо кличет. Будто отродясь между охотников силу свою буйную копил.
Дня три меж людей разговоры слушал нерадостные, цены на зверя, купцом положенные, распознал да и явился сам к Финогену поганому.
Кинул Ефимка перед купцом штук этак двадцать соболя отборного, голубого с серебринкою, дымком так это вроде таёжным подёрнутого; у купца от жадности дух перехватило.
— Где, — спрашивает, — бил-добывал?
А Ефимка ему отвечает в приговор да с ухмылочкой:
— Где, — говорит, — был, там и бил, а где побывал, там и добывал. Бери, купец, не мешкай, пока в другое место не отнёс.
И цену назвал до того мизерную, что охотники, которые близко случились, косым глазом на Ефимку уставились.
«Ишь ты, леший зубастый, — думают, — добряком да свояком прикинулся. А на вот тебе! На нет цену на соболя собьёт».
Даже Финоген диву дался.
«Ну, — прикидывает, — парень по молодости своей, видно, совсем цены соболю такому не знает». А сам себе на уме. Брови сдвинул и попёр во весь опор на Ефимку:
— Ты, — шипит, — шатун-бродяга, как сумел столько соболя один добыть? Не можно столько одному-то. Держи передо мной ответ: кого ограбил-погубил?! Я тебя за грабёж да разбой потяну куды надо!
Ефимка ничего… не сердится. Хитро так на ерепеню поглядывает да посмеивается, будто жадные струночки в купеческом нутре перебирает.
Совсем Афиноген взбеленился. За властью стал мужиков посылать.
Те вроде к дверям… Да куда там! Повёл Ефимка глазом, они и присохли у порога, прямо рукой-ногой двинуть силы нет.
Повернулся Ефимка к купцу и говорит:
— Ай, купец-удалец! Чего ты скачешь, будто блохи тебя колют? Народ беспокоишь попусту. Правду-то сквозь хитрость да брёх разглядеть – не ох! Да вот хватит-то ей ровно на столько, чтобы глаза тебе протереть да на чистую истину глянуть. У моего батюшки в таёжной кладовой такого добра видимо-невидимо припасено для добрых людей. Может, у тебя, купец, охотка имеется сходить-поглядеть? Тут – рукой подать.
От жадности Финоген и про себя забыл. Шубу на ходу напяливает, в рукав попасть не может никак.
— Веди, — хрипит, — меня в свою лесную кладовую. Ежели не брешешь, всё сполна уплачу.
