Юрий Поликарпович Кривоногов родился 11 июля 1940 года в городе Капчагай, ныне республика Казахстан. В 1950 году семья переехала в г. Новосибирск, где он окончил среднюю вечернюю школу, работая токарем. В р.п. Чаны с семьей проживал с 1981 года. Трудился в газете «Чановские вести» заведующим агропромышленным отделом, с 2000 года – на заслуженном отдыхе. Образование высшее.
Тяга к литературному творчеству у Юрия проявилась рано, еще в младших классах школы. Заметив это, преподаватель русского языка и литературы Алевтина Андреевна Емельянова стала поручать ему писать стихи в классную и общешкольную стенгазеты, как правило, к праздничным и знаменательным датам. А в девятом классе он стал выпускать рукописный журнал «Будильник», привлекая к сотрудничеству других ребят. Но вскоре понял, насколько его стихи далеки от совершенства, нужен хороший и грамотный советчик.
И тут ему повезло. В областной газете «Советская Сибирь» он прочитал стихотворение, и это стало подсказкой, как поступить дальше. В редакции газеты собирались члены литературного объединения, которым руководил старейший сибирский журналист и литератор Евгений Филиппович Иванов, писавший под псевдонимом «Филиппыч». Юрий решил обратиться к нему. Евгений Филиппович благосклонно отнёсся к молодому поэту. Так началось их знакомство, продолжавшееся затем десятки лет. Долгое время Ю. Кривоногов был самым юным участником этой творческой группы, может, поэтому Филиппыч уделял ему больше внимания, чем другим своим подопечным. Как руководитель, он никого не хвалил принародно, но и не критиковал сплеча, тактичности ему было не занимать. Он только хмыкал, встречая удачные места в стихотворении или в прозе, порой укоризненно смотрел на автора поверх очков, спотыкаясь о небрежность, а то и элементарную безграмотность. Юрий Поликарпович вспоминает такой случай:
«Как-то вручил ему, возможно, уже десятый вариант стихотворения, где была такая строфа:
Принесли совсем немного пользы мы,
Но и лет немного нам пока.
Кажется, совсем недавно ползали
В распашонках только до пупка.
Пожевав губами, Филиппыч как бы в порядке уточнения произнес:
— Значит, только до пупка ползали, не дальше.
Ну, разве я мог на него обидеться?»
Филиппыч на целые десятилетия стал для Кривоногова не только поводырем в мире поэзии, но и добрым советчиком во многих случаях, другом, несмотря на их солидную разницу в возрасте. Юрий перечитал книги, написанные Ивановым, пусть и в соавторстве: «Это было в горах», «Рассказы летчика», «Высота 2222», книга очерков о Хакасии «Знакомыми тропами».
А весной 1972 года Филиппыч отпечатал рекомендацию Ю. Кривоногову для вступления в Союз журналистов СССР, сопроводив ее пожеланием: «Надеюсь увидеть тебя и членом Союза писателей».
Иванов постоянно напоминал своим подопечным, что учиться надо не только в школах и вузах, но и у жизни. Не сомневаясь в мудрости своего литературного наставника, Юрий в апреле 1959 года оказался по комсомольской путевке на Колыме, в поселке Спорное, в 440 километрах от Магадана по Колымской трассе. Здесь он стал работать токарем на Спорнинском авторемонтном заводе, попав в новую для себя обстановку. Всего три года назад были ликвидированы лагеря, но почти все «сидельцы» остались на местах, потеряв прежние связи с родственниками и друзьями.
С собой Юрий Поликарпович привёз стихи, на тот момент ещё нигде не опубликованные. Немного освоившись, Юрий обратил внимание на стихи, которые изредка появлялись в районной газете «Северная правда». Они были откровенно слабыми, и это придало ему смелости, возникло решение заявить о себе. Подборка из четырех вещиц имела общий заголовок «Родниковая любовь». Стихи оперативно напечатали:
Небо станет, стерев непогоду,
Как глаза твои, вновь голубым.
Не перечь двадцать первому году,
Сладкий сон – восемнадцатый, был.
И не надо грустить вечерами,
Все, что было, осталось с тобой.
Никогда не искрилось меж нами
То, что можно считать за любовь.
В редких письмах причесаны строчки,
Не касаясь души даже вскользь.
Но зачем мне напрасно порочить,
Их так мало читать довелось.
Не печалься, морщинам в угоду,
Не шагнуть нам за грани судьбы.
Видишь, тучки покорно уходят,
А зачем, извини, позабыл.
Неожиданно литературный дебют молодого автора получил приятное продолжение. Однажды к нему обратился Валентин Черных из районной газеты. Так начались плодотворные дружеские отношения Юрия с Валентином Константиновичем. Это позже, перебравшись из поселка Спорное в Москву, Черных станет популярнейшим востребованным кинодраматургом, получит «Оскара» за сценарий к кинофильму «Москва слезам не верит». А тогда он занимал скромную должность заведующего отделом писем в районной газете. Но уже проявил себя и как литератор, его рассказы регулярно появлялись в периодической печати, транслировались по областному радио.
Результатом их первой встречи стал большой очерк в «Северной правде» под названием «Живут на заводе рабочие». Но о Кривоногове там больше говорилось как о творческой личности, а не передовике производства, хотя он и был одним из первых на заводе ударников коммунистического труда. В дальнейшем, несмотря на их теплые крепкие отношения, Валентин Константинович посвятил юному другу всего один газетный материал: «Рабочий. Студент. Поэт». К этому времени Юрий поступил во Всесоюзный юридический заочный институт, но, по ряду причин, высшее образование получил много лет спустя, окончив заочно Свердловский юридический институт и став правоведом.
Черных активно привлекал Юрия к творчеству, причем не только поэтическому. Под нажимом Валентина Константиновича в «районке» были опубликованы стихи «Дяденька», «Сок и слезы», «Любимый враг», «Веснушки» и ряд других. Больше эти стихи нигде не публиковались и остались в архиве. Ю. Кривоногов щедро отправлял в подобную «ссылку» десятки поэтических вещиц. Чем, например, ему не угодили такие стихи?
Дочерям
Не старейте, пожалуйста, дочери,
Если телом нельзя, то душой.
Уступите родителям очередь,
В этом кроется смысл большой.
Мы вас помним смешными малышками,
И ваш лепет еще не забыт.
Вы взрослели так быстро.
Не слишком ли?
Не ищите в вопросе обид.
Для родителей дети не взрослые
Даже в тридцать и более лет.
Только вы не живите запросами,
Где готов стариковский ответ.
Не сдавайтесь житейскому холоду,
Не копите морщинки у глаз.
Вот тогда у родителей молодость
Вдруг появится, глядя на вас.
Постарайтесь, любимые дочери,
Нам добавить безоблачных дней.
Ведь настанет и ваша же очередь
Видеть в старости юных детей.
А в чем провинилось хотя бы такое стихотворение?
Сидел на лавочке старик
Сидел на лавочке старик,
На мир смотрел подслеповато.
Он, видимо, давно привык,
Что люди все спешат куда-то,
Так, словно куча важных дел
Их ждет за ближним поворотом.
А он на лавочке сидел,
Казалось, ожидая что-то.
Вдруг кто-нибудь замедлит шаг,
Дежурную обронит фразу,
Мол, кислородом подышать
Полезно, молодеешь сразу.
Ему б хватило и двух слов,
Всего по одному на ухо.
Ведь только-то и всех делов!
Но было тихо, даже глухо.
Так продолжалось года два,
И в ясный полдень, и в ненастье.
Но прокатилась вдруг молва:
Старик скончался в одночасье.
Исчез за роковой чертой,
Ушел в таинственные дали.
А возле лавочки пустой
Все чаще люди застывали.
И оказалось, что спешить
Причин не стало почему-то,
И можно было для души
Дедуле уделить минуту.
Могли б утешить старика,
Пожать ему легонько руку.
Была в глазах его тоска,
А всем казалось, это скука.
Сейчас никто б не пренебрег
Ему компанию составить.
И как обида, как упрек
Скучала лавочка пустая.
Дед не воротится назад
К скамье, покрашенной неровно.
Кто тут особо виноват?
Все в равной степени виновны.
Черных с Кривоноговым организовали литературный кружок «Родник», где Валентин Константинович занимался с прозаиками, а Юрий – с поэтами. Такие же литературные объединения Кривоногов создавал при каждой газете, где работал.
Весной 1961 года В. Черных прислал письмо, в котором просил Юрия срочно прибыть в райцентр Ягодное. Он сообщил, что уезжает в Москву, чтобы пытаться пробиться со своими киносценариями, а Юрия Кривоногова рекомендует литсотрудником в газету. Они проговорили всю ночь, не подозревая, что снова установят контакт только полвека спустя. У Юрия при удалении аппендикса якобы обнаружили рак, и он вернулся в Новосибирск, к родителям, и это отодвинуло его становление профессиональным журналистом на четыре года. Он успел побывать на строительстве Чардара – ГЭС в Казахстане, освоить десяток профессий, хотя не собирался всерьез становиться ни производственным мастером, ни инженером по снабжению, ни гидромониторщиком, ни специалистом по инструменту. И при каждом выпавшем случае встречался с Филиппычем, который еще настоятельнее советовал ему вплотную заняться журналистикой профессионально. Пока же Кривоногов нештатно работал в «Советской Сибири», в «Вечернем Новосибирске», «Молодости Сибири», печатая не только статьи, но и фельетоны. В начале семидесятых годов прошлого века Ю. Кривоногов принял участие в написании очерков для коллективных сборников новосибирских авторов: «Своими руками», «Сибирь интернациональная», «Улицы расскажут вам…», «Партизанскими тропами». Впоследствии для занятий журналистикой на профессиональном уровне он намеревался выбрать Кыштовский район и сменить городскую жизнь на сельскую глубинку. Но тут произошла судьбоносная встреча — Юрий познакомился с Михаилом Антоновичем Гороховым, который был назначен редактором газеты в возрождаемый Усть-Таркский район. Михаил Антонович принялся энергично отговаривать Юрия от принятого решения. Вот что об этом пишет сам Юрий Поликарпович в своём очерке «Первый редактор»:
— Зачем тебе Кыштовка? – удивился он. – Там же болото на болоте, а у нас рыбалка, охота. А люди? Нет, если начинать тебе работу в газете, то только у нас.
Я свои намерения если и меняю, то со скрипом, однако на этот раз уже через пять минут убедился, какую непростительную ошибку мог совершить, предпочтя Кыштовку Усть-Тарке.
Начинать приходилось буквально с нуля, решая массу больших и маленьких проблем, но я никогда не видел Михаила Антоновича нервным, опустошенным, небрежно одетым. Уже через месяц, третьего июля 1965 года появился свежий номер газеты «Знамя труда» после долгого перерыва, связанного с упразднением некогда Усть-Таркского района.
Положение немного стабилизировалось, у Горохова появилась возможность перевести дух, заняться отладкой повседневных дел.
По штатному расписанию в сельскохозяйственном отделе газеты предусматривались заведующий, литсотрудник и собственный корреспондент. Литсотрудником был я, спецкором – вчерашний выпускник средней школы Виктор Петерс. Однажды Горохов поинтересовался, как я отнесусь к тому, чтобы возглавить сельхозотдел, это место все еще было вакантным.
— Откажусь, — незамедлительно последовал мой ответ.
— Почему?
— Я человек городской, не знаю, как пшено растет, боюсь гусей, а на фермах еще и бугаи водятся.
— В таком случае попытаемся обойтись без интервью с бугаями и гусями, а с людьми общий язык ты находить умеешь.
Впоследствии Михаил Антонович сделал из меня своеобразную фишку: я был единственным горожанином на всю область, заправляющим отделом сельского хозяйства.
Я жил в мире и согласии со своими профессиональными обязанностями, не подозревая, что прохожу «школу Горохова», хотя о ней и речи не возникало. Помня советы редактора, мы быстро отвыкали махать блокнотом перед собеседником, подталкивать на нужные нам ответы, уснащать его речь словечками, которые он не произносил».
В Чанах, как уже упоминалось, Ю. Кривоногов жил с семьей с марта 1981 года. Работая завсельхозотделом, в 1993 напечатал маленьким тиражом сборник ранних стихов под заголовком «Всему свой срок».
Александр Иванович Серегин, который вместе с Юрием Поликарповичем одновременно работал в Чановской газете, так отзывался о его поэзии: «Стихам поэта Ю. Кривоногова свойственна естественность, желание говорить с читателем в силу внутренней потребности, без риторики и ложного пафоса».
Вплотную литературным трудом Юрий Поликарпович занялся с 2000 года, когда вышел на заслуженный отдых. Тогда у него стали восстанавливаться прежние творческие связи, появились новые.
Своей большой удачей Ю. Кривоногов считал хорошие отношения с новосибирской поэтессой Нелли Михайловной Закусиной. Благодаря ее вниманию и участию в издательстве «Мангазея» стали выходить детективы Ю. Кривоногова:
- «Рукотворный ад» (2003)
- «Мёртвых замуж не берут» (2005)
- «Крутая Колыма» (2005)
- «Аблакетские тайны» (2005)
- «Наследник Чикатило» (2006)
- «Кольца Удава» (2007)
- «Пасьянс «Смертельный» (2007)
- «Змеиный остров» (2008)
- «Шипы на тюльпане» (2008)
- «Подвенечный саван» (2010)
В 2002 году в райцентре Северное была напечатана книга «Район, устремленный в будущее», куда вошел очерк «История и новь села», написанный Ю. Кривоноговым за двадцать лет до этого события, когда он работал завсельхозотделом в местной газете.
Перу Юрия Поликарповича принадлежит книга о Чановском районе «Притяжение Чановской земли», изданная в 2003 году. А ещё два года спустя появилось его повествование в трёх частях о чановцах, участниках Великой Отечественной войны, живых и павших, «Все мечены общей судьбою».
Печатался Ю. Кривоногов в журналах «Новосибирск», «Синильга», «Колымские просторы», «Народное творчество Новосибирской области», «Место встречи. Сибирь», в русскоязычном казахстанском журнале «Нива». Есть его произведения и в альманахах «Земляки», «Жарки сибирские», в альманахах новосибирской организации «Общество книголюбов».
Юрий Кривоногов состоял Союза писателей России (с 2015 года) и в Союзе журналистов СССР.
Ушёл из жизни в 2021 году.
Творчество:
Не расплещите первую любовь
Из черепков последнего скандала.
Ее храните в стороне любой,
Куда бы жизнь порой вас ни кидала.
Ее лелейте бережно в душе,
Не изгоняйте, если вдруг устали.
Давно влюбленным верится уже –
Из хрусталя она, а не из стали.
Любовь не склеить, истина проста,
Когда остались от нее осколки.
Но все же можно с чистого листа
Ее начать, не действуя наскоком.
Любовь предпочитает тишину,
Ей сквозняки опасны и угары.
Простить сумейте давнюю вину,
Не в одолженье новое, а даром.
Отлив преодолейте и прибой,
И, как бы вас они не раскачали,
Не расплещите первую любовь,
Ведь только в ней прекрасному начало.
***
Наша война
Сварите борщ из юной лебеды,
К нему котлеты сделайте из ревня,
И будет в доме запах той беды,
Что убивает к мелким дрязгам рвенье.
Была война уже четвертый год,
А я – на год неполный ее старше.
И, по сравнению с той чередой невзгод,
Мне нынче никакой удар не страшен.
Бомбила нищетой нас злобно жизнь,
Как будто жертв на фронте было мало.
Пролепетал сперва я слово: «Ись!»,
И лишь потом к нему добавил: «Мама!».
Ходил до заморозков в школу босиком,
Тетради экономя из газеты.
Теперь идут болезни косяком,
За то ответа требуя, за это.
Таким, как я, нет щедрых льгот сейчас,
Мы не волнуем никого, нисколько.
А ведь война сидит доселе в нас,
Пусть без контузий, пуль или осколков.
Ведем с недугами, последний, может, бой,
Но сил недостает для рукопашной.
Гордиться не в привычку нам собой,
В окопы голода с рождения попавшим.
Все меньше остается нас таких,
Что сорок лет и больше в деле гнулись.
С пеленок были мы фронтовики,
Косили нас невзгоды, словно пули.
Носили мы пилотки на ушах,
Иначе опустились бы и ниже.
Держалась, непонятно в чем, душа,
Тогда – потери, и сейчас они же.
И не звенят награды на груди,
Что приурочены к различным юбилеям.
Россия будущего, нас не осуди,
Мы за тебя, не за себя болеем.
***
Видение
Ветер резкий, не ветерок,
По деревьям прошелся от скуки.
И береза на стыке дорог
Заломила ветвистые руки.
И увиделось вдруг наяву,
И додумалось ясно к тому же:
Как похожа она на вдову,
Все еще ожидавшую мужа.
Где он, ставший бедой Бухарест,
Где упал он, осколком сраженный?
Не увидели парни невест,
И мужей не увидели жены.
Хлещет ветер березку до слез,
Погружая в тоску и унынье.
А ведь сколько подобных берез
Можно встретить в России и ныне.
***
Я – русский
Я – русский, словно лапоть или пим
Средь самоваров тульских и матрешек,
Хотя из братины я никогда не пил,
Косовороток не носил в горошек.
Я – русский, но друзья, как на заказ –
Казах, мордвин, эстонец и татарин.
И дружба выручала нас не раз,
За что я им душевно благодарен.
Я не грущу напрасно ни о чем,
На антресоли гонор свой забросив.
И, если разобраться, все путем,
Живу нормально, без больших запросов.
Мне хоть жара, хоть дождь неделю лей,
Низины быстро превращая в лужи.
Но я не вымер на земле своей,
Такой как есть, не лучше и не хуже.
Могу бранить жару, дела, пургу,
Газеты, цены, не ходить к соседу,
Но без России жить я не смогу,
И из нее, как со двора, не съеду.
Утрами заплетает ветерок
Застенчивых березок косы – ветви.
Я б вне России дня прожить не смог,
Я за нее пред Господом в ответе.
***
Земля, где вместе мы живём
Район – на юбилейном старте!
Он дорог нам со всех сторон,
Пусть даже не на каждой карте
Бытует Чановский район.
Но если рассудить резонно,
А мы б иначе не смогли,
Для нас за дальним горизонтом
Пределы чановской земли.
Она от края и до края
Уходит к небу, в синеву.
И версты в прятки поиграют,
Пока предстанут наяву.
У нас и зори есть росные,
Простор полей, лесной покров.
Чаны – частица всей России
Ее душа, и плоть, и кровь.
Спокойным взглядом все окинем,
И вывода иного нет:
Прекрасно, что сошелся клином
Для здесь живущих белый свет.
А люди – ну куда же лучше,
Крутых кровей сибиряки!
И даже встречный – твой попутчик,
Законам общим вопреки.
Наш воздух идеально чистый,
А недра, скажет вам любой,
Полны не просто карачинской,
А сказочно живой водой.
И не найти такого чуда,
Как наше озеро Чаны.
Озера, ясно, есть повсюду,
Но не такой величины.
Весной набухнут реки – вены,
И пашней станет вновь жнивье.
Так будь в веках благословенна
Земля, где вместе мы живем..
Пусть будет каждая дорога
Ухаб и кочек лишена.
И пусть у каждого порога
Ночами дремлет тишина.
Связь поколений –
Не немая,
В ней всех аккордов череда.
На чановской земле немало
Войны героев и труда.
И не найти такого места,
Разъезда, города, реки,
Где бы со всей страною вместе
Не бились наши земляки.
Здесь если любят, значит, любят,
Ни в чем не ведая препон.
Поля, леса, озера, люди,
Примите мой земной поклон!
Пусть снежно облака белеют,
И льется свет со всех сторон.
Я поздравляю с юбилеем
Мой славный Чановский район.
***
Мои стихи безвременьем помечены,
Их дни рождения не помню отродясь.
Без возраста они, совсем как женщины,
Которые стареют, молодясь.
Да и зачем конкретные им даты,
Какая разница, какой был месяц, год.
Я, как они, был молодым когда-то,
А нынче сед.
Их время не берет.
И есть желанье у меня простое,
Дурманящее, словно недосып,
Чтобы стихи не ведали покоя,
А были бы в движенье, как часы.
Вокруг моих стихов не надо споров,
Где удались они, а где нехороши.
Пусть станут хоть кому-то как опора,
Как валидол словесный для души.
И не желаю ничего я лучшего,
Чтоб их читали, но не между строк!
Ведь человек, хотя б не часто, к случаю,
Стихи читающий, уже не одинок.
Источник:
- Материал, подготовленный Ольгой Синегубовой с использованием материалов из личного архива Ю.П. Кривоногова. Полную версию материала можно скачать здесь.
