Поющая Роща
День 1
Картину Филипп купил быстро и на удивление дёшево: её за бесценок продал какой-то сухой базарный старик. По его словам, эта картина принадлежала кисти выдающегося венецианского художника XIV столетия, мастера Гиоланда Леонардаса, а называлась она «Поющая роща». Ещё старик говорил что-то о странной истории этой картины, но рассказ почему-то начисто вылетел у Филиппа из головы.
Сюжет картины был прост и даже банален: сосновый лесок с пробивающимися меж кронами деревьев лучами солнца, широкая, устланная хвоей дорога, уходящая вдаль, и три человеческие фигурки — две побольше, одна поменьше — где-то там, где дорога скрывалась за холмом. Но было в этой картине что-то завораживающее: то ли живое сочетание красок, то ли фотографическая точность изображения, то ли что-то ещё, невидимое, почти магическое.
Ключ от квартиры Марии лежал у него в кармане, но он предпочёл позвонить. Мария открыла почти сразу: она ждала его. Они поздоровались коротким поцелуем, и он втолкнул в коридор завёрнутую в плотную бумагу картину.
Мария всплеснула руками, когда Филипп развернул полотно.
— Господи, да ты, наверное, выложил целое состояние за это чудо!
— Всё лучшее для тебя, — улыбнулся Филипп, умолчав о том, что картина обошлась ему весьма недорого, и добавил: — Это Гиоланд Леонардас, XIV век.
— Леонардас?.. — удивилась Мария. — Никогда не слышала о таком.
Филипп рассмеялся.
— А ещё говоришь, что разбираешься в живописи! Это же выдающийся венецианский художник!
В действительности он не только ничего не слышал о Леонардасе, но даже с трудом отличил бы Тициана от Сальвадора Дали. Однако ему хотелось поддразнить Марию, а заодно блеснуть своими знаниями в том, что она считала своим коньком.
Мария пропустила его выпад мимо ушей.
— Но манера действительно интересная, — задумчиво произнесла она. — Всё так реалистично!.. Прислушайся! — она как будто поёт.
— Кстати, она называется «Поющая роща», — с трудом подавив изумление, сказал Филипп как можно более равнодушно. — Но честное слово, я ничего не слышу.
Они повесили картину над кроватью Марии.
— Заходи завтра часам к десяти! — сказала Мария, целуя его на прощание. — Я буду ждать тебя!.. Ещё раз спасибо за картину!
День 2
Он позвонил ещё настойчивее, но Мария по-прежнему не открывала. Тогда он извлёк ключ, открыл дверь и прошёл в квартиру.
— Мария! — позвал он громко. — Я пришёл! Мария, ты где?
Никто не ответил.
«Наверное, выскочила куда-нибудь, как всегда, на пять минут, — предположил Филипп. — Может, за чем-нибудь вкусненьким для меня», — улыбнулся он, двигаясь в направлении её спальни.
Он толкнул дверь и вошёл. Первое, что бросилось ему в глаза, была купленная вчера картина. Казалось, в ней что-то изменилось, но что, Филипп понять не смог. От неё словно исходило какое-то мягкое сияние, и как будто звучала вдали неведомая тихая музыка.
Филипп отвёл глаза от картины, и наваждение исчезло. Его взгляд скользнул ниже и остановился на незаправленной постели Марии.
«Странно, — подумал он. — Она всегда была такой аккуратной во всём… Что это она сегодня утром убежала — не написав записки, не заправив постель? НЕ ВЫКЛЮЧИВ НОЧНИК?!»
Последняя деталь особенно поразила Филиппа: зачем потребовалось утром включать ночник, когда в это время года светает очень рано — а Мария не была «жаворонком» и раньше восьми не просыпалась?
Словно в поисках ответа он вновь обратил взор к картине, и снова в его ушах зазвенела музыка: тихая, странная и — зовущая. Казалось, вот-вот раздастся пение птиц, — так живо всё выглядело. Лишь странно не вписывались в пейзаж четыре неподвижные фигуры вдали…
«Кажется, вчера их было только три», — как-то медленно подумал Филипп. И вдруг в его сознании всплыл рассказ старика, продавшего картину. Тот приобрёл полотно на аукционе, где распродавалось имущество какого-то человека, пропавшего без вести из собственного дома вместе с женой и ребёнком.
Музыка становилась всё громче и отчётливее. В ней причудливо сплелись ноты удивления, беспокойства, восхищения, печали, ужаса и ещё чего-то светлого и в то же время пугающего. Борясь с подступающей паникой, Филипп попытался отвести взгляд от рощи — и не смог.
Две большие фигурки и одна маленькая образовывали отчётливо различимую группку; четвёртая стояла чуть в стороне. Взгляд Филиппа остановился на ней.
«Филипп! — послышался ему отдалённый знакомый зов. — Филипп!»
Из картины повеяло свежей хвоей.
Музыка усиливалась.
1997
День Седьмой
Понедельник:
Сегодня мама уехала на неделю в Питер, там у нас живёт какая-то родня в третьем колене, которую я и в глаза никогда не видел. И слава богу: все мои родственники, с которыми мне приходилось общаться, страшные зануды, у них и вопросов-то всего — «хорошо ли ты учишься?» и «слушаешься ли ты маму?» Можно подумать, им есть какое-то дело до того, как я учусь! А что касается того, что я слушаюсь далеко не всегда, так она (мама) с ними (с родственниками) только и делает, что обсуждает, какие сейчас дети пошли непослушные. Так я и поверил, что она всегда слушалась своих родителей! Сама рассказывает, как бегала на танцы в моём возрасте (ну на несколько лет постарше) и как её мама за это за косы таскала. А как я на дискотеке задержусь после десяти, так сразу — «что мне с тобой делать?» да «не дам больше денег на компьютерные игры!» Ну и ладно, ну и обойдусь я без её денег! Вон, Серый обещал мне двадцатку, если я дам ему покататься на велике: у его родаков денег куры не клюют, но они жутко жадные и на велик ему не дают, так что он мне с карманных даст.
«За старшую» мама оставила мою сестру Лену. Тоже мне, старшая! Я её на шесть лет младше, и то понимаю, что если она не перестанет быть такой дурой и не бросит по вечерам сидеть за теликом, вместо того, чтобы потусоваться с народом где-нибудь и попытаться подцепить себе парня, который бы в неё втрескался, то ей никогда не выйти замуж, и никакие институты ей не помогут. Как в свой институт намыливается, так накрашивается вся и причёсывается, а вечером ходит, как лахудра. Как будто она в институте своём кого охмурить решила! Как же! Был я у неё как-то раз, видал я там этих чудиков: одни очки вместо лица, и ходят зачуханные, даже по сторонам не смотрят, всё спешат куда-то. А разговоры!.. «Реактивация при кросс-реактивации выражена в том случае, если вирус, инактивированный теплом…» Или: «В стационарном состоянии концентрация промежуточных продуктов…» Жуть! Как их таких только ихние мужья-жёны терпеть будут?! «Дорогой, ты меня любишь?» — «С точки зрения нейрорецепторной контрацепции, конечно да, дорогая, а вот с точки зрения экспотенциальной импотенции…»
А ещё я терпеть не могу её (сестры) пекинеса: морда сморщенная, как у макаки, и глаза навыкат. И тявкает она омерзительно, аж уши болят. Нет бы, хоть дом могла охранять, а так — что с такой бутявки взять? Одно радует: стоит она дорого, так что если воры к нам залезут, то её в первую очередь в мешок себе запихнут. Вот я бы на месте Ленки бультерьера себе купил, или, на худой конец, овчарку какую-нибудь. Вообще, вкуса у неё нет совсем: и смотрит она сериалы всякие, и читает невесть что, и слушает всяких земфир-сплинов-троллей… Я так считаю, уж лучше слушать всё, что по радио передают, но в меру, чем циклиться на всякой херне. Я вообще, наверное, ни мафонов, ни плееров себе покупать не стану, даже когда вырасту. Те, кто на радио работает, они знают, что когда модно, они не станут фуфло гнать, а кассету купил, так вдруг она не в моде будет, — а кому охота, чтобы тебя отсталым назвали и непродвинутым?
В общем, трёп свой пока кончаю: мне к двум часам в школку. Я бы и не пошёл (благо, мамка свалила, а с батей она давно поцапалась и развелась, я его с тех пор и не видел), да ведь потом в класс коррекции перевести могут, к «умственно отсталым», а я мозги пока что ещё не совсем просрал. Так что, если схалявить можно будет (на биологию там, на физру), могу и пропустить что, а вот на матешу и на руссиш (у нас он как раз сегодня первый) ходить буду. Первые уроки отсижу, а там уж подумаю. Главное, домой надо вернуться, как после шестого, а то Ленка, наверное, к тому времени уже вернётся и наверняка матушке потом нашестерит, что я уроки хиляю.
Кстати, не забыть бы попросить у Дюхи, чтобы он сигарет купил: он вымахал уже на метр семьдесят, его все за взрослого принимают. Сам он не курит (он у нас чемпион, баскетболом занимается), но никогда не отказывает: рубаха-парень, а может, просто боится, что мы все с ним дружить перестанем.
Ладно, всё. Пошёл готовить себе жратву, и побегу.
Вторник:
Блин, какого хера она радио вчера вечером не выключила?! На хрена ей вставать в такую рань, — всё равно у неё первая пара в полдевятого! А радио, между прочим, в шесть часов начинает работать. Ну я понимаю там, проснуться, на толчок сходить, умыться, зубы почистить, одеться, причесаться, накраситься (нет, этого я уже не понимаю; наверное, когда я вырасту и начну бриться, ни Ленка, ни ещё кто из девчонок понять этого тоже не смогут), собаку прогулять, приготовить завтрак и поесть, но это час с копейками, да ещё дойти минут пятнадцать… Вставала бы в семь, и всё бы успевала, если бы шевелилась побыстрее.
— Лен, выключи радио!
— Ща-аз! Там сейчас погоду передавать будут, мне надо знать, брать ли зонтик.
Ничего, не сахарная, не растает и без зонтика. Вообще, это она всё мне назло делает: иначе давно себе купила бы со стипухи будильник, который полминуты отпиликает, и баста, а не мучила бы меня целое утро.
— Лен, ну, пожалуйста… — говорю я как можно жалобнее, демонстративно пряча голову под подушку.
— Ну ладно, ладно, — делает милость Ленка и идёт на кухню выключать свою бухтелку.
О, нет!.. Заиграла её любимая Земфира!.. Теперь точно не выключит.
— Ой, подожди, Димка, песню только дослушаю!
Ну ладно бы дослушивала, так ведь ещё и подпевать взялась:
Хочешь — море с парусами?
Хочешь — музык новых самых?
Хочешь, я убью соседей,
Что мешают спать?
«Хочешь — сладких апельсинов, хочешь — тухлых помидоров…» А насчёт мешающих спать соседей — извольте, только сперва купите пистолет с одной пулей или верёвку с мылом… И, между прочим, слова «музыка» во множественном числе не существует, по русскому-то у меня ниже четвертака ни разу не было (разве только когда домашнюю не делал, или за поведение на уроке)… Ладно ещё сама Земфира, у неё хоть слух и голос есть. А Ленка-то куда со своим мяуканьем лезет? Ей не то что слон, бронтозавр на ухо наступил!
— Лен, может, помолчишь, а?..
— Спи, спи!
Хочешь, я отдам все песни,
Про тебя отдам все песни?..
Отдай, отдай!.. — только заткнись.
Ну вот, не одно, так другое!
— Эльза, гулять хочешь? Гу-у-лять!..
— Тяв-тяв-тяв!!!
— У ти моя лапушка! Гулять сейчас с тобой пойдём.
— Тяв-тяв-тяв-тяв!!!
— Ну-ка, давай свою мордочку, сейчас ошейничек прицепим, гулять пойдём. Хочешь гулять, Эльзочка?
— Тяв-тяв-тяв-тяв-тяв!!!
Тоже мне, имечко для собаки придумала: Эльза…
— Ну, Лен, ну заткни ты свою собаку, достала уже!
— Кто достала? Я достала?!
— Да не ты, не ты, Эльзочка твоя злоебучая.
— А-а-ах!..
Хлопает дверь, и, выключив радио, я могу немножко поваляться и подремать. Я даже успел увидеть во сне реку с крокодилами, по которой я плыву, но крокодилы меня почему-то не трогают. Прикольно! Мне вообще нравятся утренние сны: они самые яркие и запоминающиеся, и если повезёт, утром можно увидеть целый блокбастер. Но тут на кухне начинает греметь посуда, и я просыпаюсь.
— Всё, Дима, я пошла! Веди тут без меня хорошо, и не обижай Эльзу.
Самые долгожданные слова (я имею в виду, конечно, что она уже уходит, а не про её Эльзу-хренельзу)!.. Теперь — спать, спать, спать…
Вечер того же дня
Сегодня, когда я курил за школой, меня застукала училка по биологии, та ещё стервоза. Повела меня к классухе, а та мне, мол, завтра чтоб с родителями приходил. Ну я ей, конечно: «А у меня мама уехала, мы сейчас дома одни с сестрой остались!» Надо же мне было про сестру ляпнуть!.. «Значит, с сестрой приходи, — говорит наша Галифе (это, стало быть, Галина Фёдоровна, она у нас математичка), — она вон у тебя уже второй курс кончает, а ты так, наверное, с девятью классами в ПТУ пойдёшь». «А у нас нет сейчас ПТУ, — говорю. — Сейчас колледжи, а это престижно считается — в колледже учиться». «Да тебя и в колледж-то приличный не возьмут, разве что технарём каким». «А что, — говорю, — технарём тоже неплохо: без технарей не обойтись».
Сестру я, конечно, никуда завтра не потащу: нечего ей тут делать. А за неделю, глядишь, классуха всё забудет. Только курить теперь надо будет поосторожнее: на переменах придётся потерпеть, а там можно и от школы, и от дома подальше.
Когда вернулся домой, Ленка что-то кромсала своими портняжными ножницами, как оказалось, пыталась перекроить к лету свои старые джинсы под шорты. Теперь будет красоваться своими ляжками по дороге в институт и из института, всё равно больше никуда не ходит. Или она хоть летом решила пооттягиваться? А хрен что выйдет у неё: от таких шорт самодельных всё уважающие себя парни шарахаться будут! Сейчас ведь как: если на тебе шмоток клёвых нет, то и не взглянут на тебя. А на такую дуру, как моя сестра, и без шорт никто не позарится (то есть не без шорт — тут-то, может, и найдётся дурак, которому лицо и мозги до жопы, если баба без штанов, — а если бы она в нормальном прикиде была, стильном), разве что ещё больший придурок. В одном она права: уже становится на удивление тепло, хотя и рановато что-то…
Надеюсь, сегодня она выключит радио. Сам пойду, проверю после двенадцати, если что, выключу, и пусть она себе опаздывает на свои занятия. Я вон сколько за год пропустил, и ничего, из школы не выгнали.
Среда:
И когда она успела радио за ночь снова включить, козлиха?!
— Ну сколько можно! Выключи ты звук, спать мешаешь!!!
— Спи, спи.
— Да как же я могу спать, когда у тебя радио орёт?!
— Если хочешь спать, уснёшь, а если нет, виноватого найти проще всего.
Небось, по философии у неё пятёрка, Сократ в шортах недобитый!
— Я маме всё расскажу, что ты мне спать по утрам мешала!
— А я маме расскажу, что ты куришь в школе!
Вот те на!.. И откуда только узнала, шантажистка хренова? Небось, Танька из одиннадцатого «б» ей всё рассказала, — я давно заметил, что если Танька что-то видит, Ленка в тот же день всё это уже знает. И ведь никак не угадать, что они корешатся друг с другом: никогда не видел, чтобы они тусовались где-нибудь вместе, да и не слышал ни от кого. А может, они — лесбиянки, и поэтому прячут свои отношения так, чтобы никто ничего не заметил? Тогда бы Ленке надо было быть поосторожней и не выставлять напоказ, что ей Танька всё разбалтывает!
— А я тогда расскажу, чем вы с Танькой в тёмных уголках занимаетесь! — говорю я из-под подушки, надеясь вывести Ленку, если не на чистую воду, что уж, во всяком случае, из себя. Что-что, а играть на нервах я тоже умею!
— Что-о?! — она подбегает ко мне и пытается надавать подзатыльников, но через подушку это у неё не слишком хорошо получается. Вернее, не получается совсем. — Да я тебе… Да ты, сопляк…
Что там говорили о ворах и шапках?.. Ясно теперь, чего она на парней не смотрит!..
— Тогда выключи радио, — говорю я, надеясь, что зацепил её достаточно и что теперь она хоть в чём-то мне уступит.
Куда там!.. Она молча цепляет поводок к эльзиной шлейке и, громко хлопнув дверью, идёт на прогулку. Радио снова приходится выключать самому.
Оставшуюся часть утра мне снятся крокодилы, которые по-прежнему меня не трогают, но при каждом удобном случае превращаются в Ленку, Эльзу и Галифе.
Четверг:
— В Москве — семь часов утра.
Но это у них, там, семь. А у нас — ещё только шесть, и выключенное мною вчера в двенадцать радио снова таинственным образом оказалось включённым.
— Блин, Ленка, твою мать, дашь ты мне выспаться когда-нибудь или нет?!!
— Иди на фиг! Я, между прочим, не на блядки собираюсь, а учиться.
— Да хрен ты там чему умному научишься! Как была дурой, так дурой и помрёшь!
— Сам ты дурак!.. О-ой, Илюшенька!!!
Мне под кожу, мне под кожу, мне
Запустить дельфинов стаю…
Дура. И её гундос Лагутенко дурак. Лучше бы она какого-нибудь там Баха-разбабаха любила слушать: его, слава богу, не так уж часто ставят!
Противно подпевая не в такт не менее противно поющему «троллю», она идёт в ванную. Воду врубила на полную, и та гремит, как Ниагара. А вверх по течению плывут дельфинов стаи, превращающиеся в страшных аллигаторов. Они скалятся и вгрызаются мне под кожу, мне под кожу, мне, и у каждого из них — Ленкино лицо с выпученными, как у макаки-Эльзы, глазами. Горе! горе! крокодил наше солнце проглотил! Крокодилы, крокодилы, где живёт ваша Королева? Наша Королева — у тебя в крови.
Крокодилы сыплются с водопада со звуком смываемого толчка, и я просыпаюсь.
— Гу-у-лять, Эльзочка! Пойдём сегодня гулять?
— Тяв-тяв-тяв!!!
Почему собакам не стригут когти?! Они так мерзко гремят: по ушам бьёт!.. Подушка с силой летит в собаку. Господи, как же классно она завизжала!..
Ленка снова подскакивает ко мне с подзатыльниками.
— Да как ты смеешь, ты, придурошный!
Чёрт, подушку я выбросил зря. Получай!!!
— Ты меня ударил?! Вот вернётся мама, всё ей расскажу!
Она сгребает меня в охапку — акселератка хренова, вымахала под два метра, дылда, что ей стоит со мной справиться, на целых шесть лет старше — и встряхивает. Затем бросает на кровать и идёт гулять со своей макакой. Вы слышите меня, бандерлоги? Мы слышим тебя, Каа. Ищи Железный Зуб, Лягушонок Маугли! Где я найду Железный Зуб, мудрый Каа? Он лежит на столе среди иголок дикобраза и снятых шкур. Зачем мне нужен Железный Зуб, мудрый Каа? Ты должен победить Королеву Крокодилов, которая проглотила наше солнце.
Господи, почему так гремит посуда?! Ах, да, это Ленка готовит себе завтрак. Терпеть не могу утренние сны: как привидится бред какой! Брр!..
Середина дня
Ненавижу крокодилов!!!
Пятница:
Надо дождаться и посмотреть, когда же она успевает проверить свою бухтелку. Не усну, пока она не включит её, а я опять не выключу. Надеюсь, она не лунатичка и не делает этого по пять раз за ночь. Не усну, не усну, не усну…
Кажется, я всё-таки задремал, но, слава богу Богу БОГУ, она ещё не поднималась. Хотя — чёрт Чёрт ЧЁРТ его знает, может, я всё проспал уже. Подожду. Не усну, Не Усну, НЕ УСНУ… Если я так буду всё повторять, тогда точно усну. Главное — чтобы мысли не были монотонными, тогда будет легче не спать. Нужно думать о чём-то, но так, чтобы не циклиться.
Так, сегодня, то есть, уже вчера, я ни с того ни с сего навалял Саньку. Он мне показался ужасно смешным, и мне захотелось ему за это врезать. Нет, даже не так. Он был в нелепой зелёной рубашке и показался мне похожим на аллигатора, поэтому я посчитал ужасно смешным, что я ему до сих пор не навтыкал. В общем, не важно: главное — не заснуть.
А на литре я задремал (потому что Ленка, тварь, мне целую неделю спать не даёт!), а когда проснулся, оказалось, что во сне я разорвал три листа своей тетрадки на узкие ленточки. Хорошо, что я сижу на последней парте, и училка этого не заметила! Но даже если бы и заметила, сейчас главное — не заснуть.
А ещё мне очень хочется как-нибудь съездить в Америку: говорят, там квартиры попросторнее, и у каждого — даже у каждого ребёнка — есть своя комната. А то мы тут толпимся втроём в одной комнате, плюс кухня, плюс туалет с ванной, и никакой тишины, никакого покоя. Даже нет, когда мамка ещё дома была, тут как-то свободнее было: во всяком случае, Ленка себе не позволяла шуметь по утрам, маме-то на работу к одиннадцати, а не к девяти. А теперь тут… Ой, Ленка проснулась, сейчас, наверное, будет пора!
Точно: пока она ходила в сортир, успела включить радио! Всё, выключаю: этой ночью ей больше вряд ли приспичит, так что, дорогая Москва, семь часов у вас сегодня не наступит! А ты, Ленка, поспи, тебе это тоже полезно. Обойдёшься на этот раз и без макияжа, и без первой пары.
Какие же сладкие у меня сегодня сны!..
Утро
— Ви-и, ви-и, ви-и!..
— Ой, Эльзочка, ты уже гулять хочешь?.. А сколько времени? Ещё даже радио молчит… Нечего было вчера так много пить, Эльзочка!
Ага, ещё даже радио молчит! Не беспокойся, Ленка, ещё нет шести… И не будет сегодня!.. Чёрт, почему же я не выспался?!
— А какой идиот радио вырубил опять?! Димка, это ты постарался?!. И правда, рано…
Неужели действительно ещё нет шести?! На хрена же я тогда, дурак, не спал полночи, если этой придурошной Эльзе взбредёт в голову сходить поссать с утра пораньше!!! И точно: радио молчит, даже после того, как Ленка его включила!..
— Ой, спасибо, Эльзочка, что бы я без тебя делала! Этот Димка всё хочет сделать, чтобы меня из института выперли…
— А ты всё хочешь сделать, чтобы у меня крыша от недосыпания съехала, крокодилиха недорезанная!
— Всё маме послезавтра расскажу, Дима! И как в школе курил, и как Эльзу обижал, и как матом ругался, и как драться со мной полез, и как радио отключал. Вот смотри, Дима, приедет мама, всё тебе припомню!
— Ви-и, ви-и, ви-и!..
— Пошли, Эльзочка, пошли, маленькая моя.
— В Москве — семь часов утра.
Аминь!
Вторая половина дня
В школу я сегодня опоздал. Меня разбудила пришедшая в три часа из института Ленка, очень удивлённая тем, что я до сих пор валяюсь в постели. Я наспех оделся, умылся, куснул хлеба с молоком и побежал в школу. Успел только к третьему уроку, сказал училке, что проспал, но она мне, разумеется, не поверила. Последней была биология, но там мы должны были проходить пресмыкающихся (брр!..), так что я на неё не пошёл.
Суббота:
Приятных сновидений, Ленка. Радио я выключил, не вставай больше, пожалуйста, ладно? Эльзочка, Эльзочка, дорогая, иди-ка к папочке! Вот, хорошая девочка… Ах, ты кусаться, сука?! Пнул бы тебя, да завизжишь, Ленку разбудишь, а она потом всё маме расскажет, и мама мне денег на компьютерные игры не даст, на велике кататься не даст, спать не даст, спать, спать, спать, спать… Гулять хочешь, Эльзочка, падла? Вот так… Дверь открыта, мамзель, прошу на выход. Катись отсюда, Эльзочка, сучка!..
Как она радостно помчалась, как будто год взаперти сидела! Приятно тебе просраться, можешь домой не возвращаться! Аж в рифму заговорил… Кого ты выбираешь из своих покемонов? Выбираю тебя, Пикачу! А я выбираю тебя, Королева Крокодилов! Это что за покемон?.. Покемоны бывают разные: чёрные, белые, красные. Но всем одинаково хочется в своём говне поворочаться. А ещё бывают зелёные, но они называются совсем даже не покемонами. А этими, как их там?.. Есть такие, мерзкие, чешуйчатые… Забыл, как они называются… Ах, да! Кайманы-гавиалы-аллигаторы-крокодилы-крокодилы-крокодилы… Где ты, Королева Крокодилов? Я вызываю тебя на бой! Ты такой же зелёный, как и я, Лягушонок Маугли. Мы с тобой одной крови: ты и я. Ты в моей крови, Королева Крокодилов.
В какую же глушь я забрался, однако! Что это за озеро? Это Кайманово озеро. А что это за острова там? Это Каймановы острова. А кто там живёт? Можете не отвечать, я знаю и сам: там живёт Королева Крокодилов. Бабушка, бабушка, почему у тебя такие большие зубы? Потому что я не твоя бабушка. А кто же ты тогда?.. Можешь не отвечать.
Я плыву через озеро, но крокодилы меня не трогают. Ты принадлежишь только ей, Лягушонок. Мы не будем тобою завтракать-обедать-ужинать, потому что тебе предстоит сразиться с нашей Королевой. А потом она съест тебя, негодный мальчишка. Крокодилы падают с Ниагарского водопада и разбиваются на тысячу маленьких крокодильчиков. Видишь этот холм, мальчик? Там наш улей. А видишь тот большой силуэт на нём? Это и есть она, Королева. Мы приносим ей жертвы, а она поддерживает наш рой и постоянно размножается, размножается, размножается. Не верь никому, что она лесбиянка!
Я пришёл сразиться с ней. Конечно, сразишься, мальчик, но сначала ты должен зарегистрировать своих покемонов. Я буду сражаться не на покемонах. А на чём же тогда, мальчик? У меня есть Железный Зуб. О, ты нашёл его, Маугли?.. Тогда сперва тебе предстоит сразиться с трёхголовым псом, который охраняет дверь в ад. А, я знаю, его зовут Цербер! Нет, Маугли, ЕЁ зовут Эльзочка. Эльзочка-хренельзочка…
Эльзочка, Эльзочка, что же ты так скребёшься в двери? Нагулялась, падла? Да открою я тебе, открою, только не скребись, Ленку разбудишь! Сколько же времени я спал?
— А сколько времени, Дима? Чего бы это ты в такую рань поднялся?.. Или ты опять радио выключил?!
Бежит на кухню включать. Тишина, тишина, тишина… И опять:
— В Москве — семь часов утра.
Бля!..
Когда уеду в Америку, обязательно сброшу на Москву атомную бомбу! Ровно в семь по московскому…
День
Не пойду сегодня в школу, пусть вызывают маму, мне по фигу! У меня есть дела поважнее.
Вот они, родимые. «В воде, особенно в мутной, крокодилов увидеть трудно. Ноздри и глаза у них помещаются на небольших, возвышающихся над поверхностью головы, бугорках. Поэтому крокодил может выставить наружу лишь ноздри и глаза, а сам оставаться в воде». Это вы хитро придумали, твари. Но я хитрее вас, а потому смогу вас найти, какой бы облик вы ни приняли!
«Самка откладывает яйца на берегу в вырытую ею ямку и сторожит кладку. Когда из яиц вылупляются маленькие крокодилы, она переносит их во рту в воду». Всё, Королева, скоро твои крокодильчики вылупятся, но без тебя они не смогут добраться до воды и засохнут, засохнут, засохнут!
«В лёгких крокодилов внутри много перегородок, а сердце, в отличие от всех других пресмыкающихся, четырёхкамерное, хотя венозная и артериальная кровь, выходя из сердца, частично смешивается». Посмотрим, как там у тебя смешается кровь, когда будет выходить из твоего чёрного сердца!..
Вечер
Не буду выключать радио. И собака пусть спит до утра. Не до них. Я должен быть готов. Я должен собраться. Я иду. Жди меня, Королева Крокодилов!
Воскресенье:
Кого ты выбираешь из своих покемонов, Маугли? Я выбираю Железный Зуб, Королева! Хочешь море с парусами? Нет, я хочу купаться. Купаться нельзя: аллигаторов тьма! Поэтому я и хочу купаться. Побежали к морю! Посмотри, как красиво! Какие красивые там дельфинчики! Мне под жопу, мне под жопу, мне… Но это совсем не дельфинчики! А кто? Это маленькие крокодильчики, которых мама-крокодилиха принесла в своей пасти к воде. А сама уехала в Питер, там у неё какие-то родственники. И теперь крокодильчики могут без неё пожрать друг дружку, если их не спасёт Королева Крокодилов. Я хочу сразиться с вашей Королевой, чтобы крокодильчики пожрали друг друга и всегда были сытыми и довольными, могли выспаться и не опаздывали в институт.
Видишь это озеро перед собой? Это Кайманово озеро. А видишь эти острова? Это Каймановы острова. Плыви туда, Маугли, а если подплывут крокодилы и спросят, сколько сейчас времени, скажи им, что мы с тобой одной крови. Они вовсе не разбиваются, когда падают с водопада: это самка откладывает яйца, и таким образом наш рой продолжает жить. А потом мы уплывём в Америку, захватим Пентагон и Белый Дом, и тогда вы никогда больше не узнаете, сколько времени в Москве. Потому что мы с тобой НА САМОМ ДЕЛЕ одной крови.
Молодец, Лягушонок, ты справился с этим. Я рада приветствовать тебя на своём берегу. Кого ты выбираешь из своих покемонов?.. Покажи мне своё лицо, Королева Крокодилов! Сначала ты должен сразиться с трёхголовой Эльзочкой.
Тварь на холме поворачивается в мою сторону, и у неё — Ленкино лицо. Мы с тобой одной крови, Ленка! Выпускай своих псов! Сколько времени, Дима? Пять часов утра. Откуда ты знаешь? Оттуда: от верблюда. Спи, Ленка.
Радио можно не выключать. Достаточно только выдернуть его из розетки. Окно открыто: лети, яблочко, ищи своего Ньютона! Только теперь вместо закона всемирного тяготения он откроет радиоволны. А по радиоволнам плывут дельфины наперегонки с мумий-троллями и мумий-крокодилами. Я радиоволна-ррадиоволна-рррадиоволнуюсь за тебя я-я-я…
Эльзочка, лапушка, ну иди, иди сюда, стерва… Пошли на кухню, Эльзочка, вот, возьми сосисочку, вкусная сосисочка! Только не кусайся, Эльзочка, ладно?.. Так, хорошая девочка… Об стеночку тебя, трёхголовая тварь! Даже взвизгнуть не успела, сучка…
Где я найду Железный Зуб, мудрый Каа? Ты найдёшь его на столе, среди иголок дикобразов и содранных шкур. Кожа у крокодилов покрыта очень толстыми щитками. Если их снять, получится кожа с очень красивым рисунком. Из неё изготавливают портфели, сумки, обувь. А вот джинсовые шорты из них не изготовить, хренушки! Два конца, два кольца, посредине гвоздик: что это? Ножницы? Нет, это и есть Железный Зуб, среди иголок и кусочков ткани!
Спи, спи, Ленка! Ещё рано. Мама приедет только к четырём, так что мы успеем выспаться. Теперь всегда будет рано, потому что мы с тобой одной крови, Королева! Посмотрим, какого она цвета!
…И вышел Иван-Царевич на Калинов Мост, и сразился он там с Королевой Крокодилов, и одолел её в тяжёлой битве. И была ночь, и было утро: День Седьмой. И ныне, и присно, и во веки веков. Аминь!
2001
Партитура для Чёрных Крыльев
Звенящие крылья. Барабанная дробь звездопада. Язычки пламени, рвущиеся со сцены. В сотый раз закрываю глаза, погружаясь в тёплые волны гитарных риффов. Что ты! мне не нужна музыка. Я хочу увидеть…
Смеющиеся глаза, полные неземной печали…
С каждым взглядом расту вниз. Правое полушарие — в вечной борьбе с левым (установлено геополитиками и психоаналитиками). Больно в груди. Кто-то тёплый и колючий свернулся в сердце. Чувствуешь? — это…
Прячешь лицо в волосах. Не уходи!
Это не волосы… это крылья — чёрные крылья плачущей птицы, запутавшейся в самой себе. Знаешь, я тоже запутался в переплетении угольных перьев… и не знаю, как вырваться из этих силков… и не знаю, хочу ли я вырваться из них… и не знаю… не знаю… не знаю…
Не знаешь — молчи. (я молчу)
……………………………………………………………………………
Неродившийся вопрос ожидает ответа. Сны спутались с явью и не хотят расставаться. Хочется сжаться в клубочек и ощетиниться, да нечем. Подари мне немного иголок! Страшно. Голой кожей ощущаю каждый укол. Прости… я сам себе не прощаю… Жду тебя у подножия Чомолунгмы…
Что ты знаешь обо мне?..
Эти крылья ещё годятся для полёта. Ерунда, что траур перьев перечеркнула красная молния застарелых шрамов! Я притворюсь, что их нет… я притворюсь, что крылья сожрали в кладовке моли… я притворюсь… я — Большой Притворщик, и, что самое страшное, иногда верю сам себе… Верь мне… верь мне… верь мне… НЕ ВЕРЬ МНЕ!!!
Микроскоп для самосозерцания позволяет увидеть звёзды…
Можно сорваться. С места, с неба и просто так. Я тоже умею летать! Падаю вниз…
— Можно задать тебе нескромный вопрос?
— Можно.
— Ты всегда думаешь о чём-то серьёзном — или тебе просто пофиг?
— Скорее, второе. И немножечко — первое.
— Я знал, что ты так ответишь.
Старик Шакьямуни заблуждался… Старик Бодхидхарма врал… Даже старик Ницше как-то некстати расправился со своими богами и принялся за чужих. Как ты мог, Фридрих! как ты мог…
Чёрное небо… белые облака… крылья…
2002
Вечный Воитель за нашей стеной
…А у нас за стенкой живёт Вечный Воитель.
Спросила:
— Сколько тебе лет?
— Столько не живут.
А выглядит молодо, даром что Вечный: длинные волосы (не угадали, чёрные), кожа и металл, слушает Кипелыча, играет в группе. Весы Равновесия в нашем мире, говорит он, слишком склонились в сторону Порядка, так что здесь я сражаюсь на стороне Хаоса. У него нет меча, но на его басу начертаны странные руны, и после каждого концерта он полон сил.
Во сне он разговаривает. Иногда сам с собой, иногда с кем-то там. Иногда умудряется, не просыпаясь, связно отвечать на заданные вопросы. Ещё во сне он поёт и смеётся. Поёт песни советских времён, лажая немузыкально и немилосердно, а смеётся демоническим смехом (Ариох позеленел бы от зависти и проглотил бы собственное сердце). Я укрываю его одеялом, когда он засыпает как есть, в косухе и гадах, целую в щёчку и сама отправляюсь спать.
Я влюблена в Вечного Воителя, но люблю своего мужа.
Мой муж — Бодисаттва. Тоже бывает. Его оружие — слово Будды. Впрочем, проломить череп двумя маленькими бронзовыми буддами на прочной цепочке может тоже. Он упражняется с ними каждый вечер, перед тем, как ложится в постель. Ещё он отжимается на пальцах и делает стойку на голове. Говорит — физические упражнения возбуждают. Охотно верю. Вперёд, Бодисаттва, вперёд!
Мой муж говорит, что мы живём в эпоху Кали-Юги. Это когда все живут плохо, но недолго. Для себя он делает исключение, предпочитая жить с максимальным оттягом. Получается. Такая вот Тантра.
На концертах нашего соседа он предпочитает не трясти хайром у сцены (хотя трясти есть чем: Бодисаттвы — это вам не монахи, им бриться налысо ни к чему), а медитировать в уголке. Он коннектится к потокам, текущим сквозь руны на Чёрном Басу, и посылает свои бодисаттвические благословения тем, кто готов отдать душу за рок-н-ролл.
— Тяжело нам, добрым хиппи, с вами, злобными металлистами, — признаётся он иногда. Хотя джинсу и фенечки давно сменил на напульсники и кожаные байкерские штаны.
Он знает про мою влюблённость. Я — про его. Многочисленные. Он поэт, ему можно. Любит-то он всё равно меня одну. Ну ещё весь мир и всех населяющих его существ, но это уже чисто бодисаттвически.
В такой компании начинаешь чувствовать, что и сама не пятое колесо в собаке. На ВВВ (Возлюбленную Вечного Воителя) не тяну, да и не тянет: они плохо кончают, а кончать надо хорошо. Искусительницей для моего Бодисаттвы тоже как-то боязно: сбежит ещё в Нирвану, медитировать на собственный пупок, кого ж я буду по ночам обнимать? (Воитель, он-то с басухой обниматься предпочитает…) Впрочем, забыла: я же эльф, сплю уже сто тысяч лет, а весь этот мир мне только снится. Тяжёлый случай. Клинический.
Нам троим давно бы пора в психушку, так от нас же там все психи спятят, о санитарах и не говорю, жалко. А ведь физики уже почти доказали то, что много тысяч лет знали мистики и наследные принцы Амбера: всё, что только можно вообразить, существует в одном из Отражений. И поёт свою песню Чёрный Бас, питая своего владельца во всех измерениях Мультивселенной. И стоит на голове посреди Сансары мой Бодисаттва с ехидной улыбкой на лице. И я, Спящая Принцесса, переворачиваюсь с боку на бок в своей эльфийской постели, ожидая продолжения этого странного сна о Вечном Воителе за нашей стеной…
Об авторе:
Элиас Отис (Роман Олегович Адрианов) (г. Калининград)
Родился в 1978 году в Калининграде, в нём и живёт. Биолог по образованию, что сказывается и на его мировоззрении в целом, а порой и на творчестве. Пишет стихи с семи лет, за это время становился лауреатом и победителем многочисленных городских и областных конкурсов, публиковался в сборниках и антологиях областного и российского уровня. В 2001 году при поддержке Калининградского отделения Союза российских писателей издан сборник стихов «Трамвай до Мадагаскара», в 2003-м — самиздатовский сборник «Последний ангел». В 2014-м — целых три книги: «Ловцы Левиафанов» (крупная проза), «Обретение Рая» (малая проза) и «Rubedo» (поэзия); в 2015-м — новый сборник стихов «Двери», в 2018-м — «Затмения» и «Триптих». Редактор электронного литературного альманаха «Лалангамена» (2002-2006 гг. и снова в 2015-2023). Автор крупнейшего на сей день русскоязычного палиндрома на 6000 знаков. Участник «Золотой сотни» по результатам фестиваля «Всемирный день поэзии» в 2018 и 2019 годах. Награждён медалями «За развитие русской мысли» (2021) и «За жертвенное служение» (2022).
