Первое, что я помню в своей жизни, – как стояла с матерью ночью на крепостной стене нашего замка. По округе, со стороны гор, разливалась прекраснейшая из песен. Потому я и запомнила этот миг навсегда, ведь испытала тогда абсолютное счастье.
Я спросила маму, нашу королеву, что происходит.
— Эту песню нельзя слышать мужчинам. Для них она – гибель, – объяснила королева. – И потому каждое полнолуние – а именно в полную луну из-за гор поётся кем-то эта песня – все наши мужчины спускаются под землю и там пережидают до утра.
Я огляделась по сторонам – и правда: нас сопровождали служанки и женщины-воительницы. Все мужчины куда-то вдруг, незаметно для маленькой и невнимательной меня, испарились.
Песня тем временем переливалась всё ярче и причудливее, я уже как будто не только слышала её, но ещё и видела. Она походила на северное сияние, вдобавок к звёздам, что и без того блистали тогда на безоблачном фиолетовом небе. Я физически чувствовала эту песню – как будто певшие её девушки губами прикасались к моим ушам.
— И потому, – продолжала королева, – именно женщины правят в нашем государстве: чтобы Отечество никогда не оставалось без правителя, даже под полной луной.
С тех пор я постоянно слышу эту песню во сне. И я счастлива каждый раз, как душа моя напевает ставший родным мотив.
Впрочем, в глазах других девушек я не встречала этот задор, и ни с кем не делилась своими бурными ощущениями и переживаниями. Что для меня стало святостью, им казалось просто диковинкой. Магия ли это, или просто ветер так красиво свищет между скал – чудно, да, но не более. Они просто хмыкали и пожимали плечами, стоило мне заговорить о Песне. О, как же у меня тогда всё кипело в груди! Бабы плюшевые, а не женщины – вот в них и не отдаётся эхом Песня!
Я обсуждала Песню с мальчиками, и их отцы, если оказывались поблизости, тоже внимательно прислушивались. Всем мужчинам хотелось узнать, что это за Песня такая, от которой поколение за поколением они спасаются в мрачных подвалах по ночам. Насколько был выразителен мой язык в те годы, настолько я с жаром и на эмоциях старалась описать, какое это счастье – слышать Песню. Как она ласкает слух, как она пробирается под кожу, льётся тёплым дурманящим вином по венам, как кружит голову, обнимает и целует сердце, как пробуждает всё самое лучшее в душе и кормит только приятные воспоминания.
О, скольких мужей я невольно погубила этими речами!
Оказывается, наши неотёсанные и грубые мужчины тоже искали любви и счастья. В том возрасте я и подумать о таком не могла. Наслушавшись меня, многие из них – и юноши, и взрослые мужики, и старики, и маленькие мальчики – прятались в полнолуние от патрулей, уводивших людей под землю, в надежде услышать Песню. И больше их никто не видел. Невольно я скармливала их всех горным сиренам.
Годы спустя, когда меня уже начали готовить наследовать престол, я узнала, как это происходит. Стоит мужчине услышать Песню, как он становится одержим единственной целью – найти ту певицу, что рождает эти блаженные звуки. Они выворачивают камни из стен крепости, чтобы вырваться наружу, и не щадят при этом ни ногти, ни пальцы. Они нападают на стражниц, убивают их и калечат, а бывает, что от жестокости одержимых страдают даже их родные и знакомые. Один старик, что почему-то остался лунной ночью в своей хибаре, зарезал жену и дочь, что пытались удержать его внутри родных стен.
Я сама видела одного зачарованного. Тот медленно брёл прочь от замка – в горы. И мы тогда приняли решение насильно прекратить его безумие. Лучница выпустила в него колчан стрел, но тот продолжал идти, влекомый Песней.
— Он… он не может быть всё ещё жив… – пробормотала воительница, когда метнувшаяся в колчан рука не обнаружила там больше стрел.
А едва различимый ночью в подзорную трубу мужчина принялся взбираться на гору, весь обколотый стрелами, словно еловая ветвь.
Меня смущало и немного пугало одно: я как будто всё больше разделяла с мужчинами эту тягу – отдаться во власть Песни. И будь что будет. Годам к тринадцати я уже как будто различала, о чём поётся в песне, точно со временем выучилась новому языку, хотя слов в Песне вроде бы и нет – только прекрасные переливы чистых звуков.
— Явись, – шепталось в Песне. – Приди ко мне… – чьи-то мягкие губы касались раковин моих ушей, наполняя тело и душу жаром. – Я жду тебя…
Помню, лежала я в одно полнолуние в постели, зажмурила глаза и сквозь закрытые веки любовалась сиянием Песни. Я представляла, что я свирель, что это мною издаются эти чарующие звуки. Представляла, что поры на моём теле – это отверстия, по которым нежно бродят чьи-то невидимые пальцы, чтобы я издавала музыку. Я представляла, как кто-то прикасается губами к моим губам и впускает этот магический горячий ветер, что превращается внутри меня, где-то внизу живота, в Песню.
Так осознание, что меня тоже влечёт Песня, сменилось другим довлеющим чувством – с этой ночи пошёл отчёт до того момента, когда я ему поддамся. И пусть я горевала от осознания, что оставлю Отечество без королевы, что бразды правления останутся на уставших плечах моей матери, на которые уже спадают седые пряди, я ничего не могла поделать со своим естеством.
Но, в отличие от мужчин, я к своей судьбе готовилась, и однажды, когда пришёл тому срок, Песня позвала меня:
— Ты знаешь, кто я, – пели мне горы. – Ты знаешь, что я. Ты знаешь, где я. Так иди же и возьми меня. Только ты знаешь, как меня взять.
И сердце забилось счастливо-счастливо, и задышалось мне вдруг легко, как никогда. Я взяла заранее заготовленную суму и покинула крепость через тайный проход. Пятнадцать лет я называла это место домом, а теперь мне на него наплевать. Я ничего не испытывала, покидая это место. Я даже не обернулась.
На самом деле я всегда была здесь чужой. Просто я притворялась кем-то другим, всем врала. И себе врала.
Одухотворённая Песней, я вскоре достигла гор и легко взобралась наверх, воспользовавшись заранее приготовленными инструментами.
На вершине царило счастье! Песня разливалась тысячью голосов отовсюду, а я, слушающая её, стала центром мироздания. Звёзды блистали в чёрном небе, а северное сияние, наоборот, спустилось и всю меня обволокло. Я гладила этот свет и переливала из ладошки в ладошку, смеясь, как ребёнок.
На зов я пришла в пещеру. О своём скарбе я забыла напрочь и так и оставила это всё где-то в снегу. Войдя в пещеру, я сбросила с себя верхнюю одежду. Такой огонь меня наполнял, что я поняла – она мне больше не понадобится.
Посреди пещеры возвышался каменный трон. На нём восседала она, моя Певица. Нагая и прекрасная, она поманила меня пальцем.
— Я ждала тебя тысячу лет, – услышала я её голос у себя в голове. – Именно тебя. Одну только тебя, – при этих словах мириады нежных, тёплых, влажных, истосковавшихся по мне ртов целовали и ласкали мне душу. – Я грела этот трон только для тебя. Иди ко мне. Иди же и возьми меня.
Я обнажилась и взошла к ней на трон, и мы сплелись воедино. От неудержимой страсти она растаяла в моих объятиях, и я впитала её.
С тех пор прошли сотни лет, и теперь я пою эту Песню – Песню вселенской любви, – не в силах удержать эти чувства в себе.
Как пропадают с неба тучи, и землю освещает полная луна, моё лоно наполняется жаром, и я пою – пою мою горячую, сладкую, страстную, добрую песнь тому городу, что некогда оставила и который хотела забыть.
И каждый раз на мой зов являются десятки мужчин – от стариков до совсем ещё детей. Одни приходят израненные, другие врываются в мою обитель, оседлав снежных барсов. Кто-то приползает из последних сил, бос и наг, у некоторых руки и ноги стёрты до костей – лишь бы только умереть у меня в ногах.
Но они все мне не нужны, нет мне до них дела. Я пью их кровь и поглощаю души в качестве пищи, но не более. Некоторых я умертвляю просто из жалости, другие, про кого позабуду, неделями из тёмных углов наслаждаются моей красотой, пока не разваливаются на части.
Пять сотен лет уже пою я свою Песню – пою для тебя. Я жду, когда ты родишься. Жду, когда ты меня услышишь. Жду, когда ты поймешь, кто ты такая, и явишься на мой зов. И я буду петь эту Песнь сколько понадобится – сотни или тысячи лет, – я буду греть этот каменный трон для тебя.
— Ведь ты знаешь, кто я. Ты знаешь, что я. Ты знаешь, где я. Так иди же и возьми меня. Только ты знаешь, как меня взять, – раздаётся Песня песен из-за гор.
А ты её слышишь?
Об авторе:
Глеб Океанов (г. Москва)
Родился в 1991 году в Уфе (район Черниковка), окончил Литературный институт имени А.М. Горького (мастера – Анатолий Королёв и Сергей Есин), живет в Москве. Работал в различных информационных агентствах.
Пишет в двух противоположных жанрах: фантастика (мистика, магический реализм и проч.) и реализм (новый реализм, грязный реализм).
Участвовал в писательских семинарах и фестивалях «Мы выросли в России» (Петрозаводск, ноябрь 2022; Каменск-Уральский, апрель 2024; Омск, февраль 2024), «Стилисты добра» (Челябинск, апрель 2023), «КоРифеи» (Уфа, июнь 2023), «Фестиваль Чижевского» (Калуга, сентябрь 2023).
Печатался в журналах «Новая Литература», «Рассказки», «Новый Енисейский литератор», «Автограф», «Прочтение», «Лиterra Nova», «Тайные тропы», «Пять стихий», «ЛитОбоз. Пресс», «Перископ-Волга», «Литературный ковчег». В альманахах «Художественное слово», «Страшные сказки. Выпуск 2», «Yes, Future», «Зёрна», «Царицын», «Терапия с ног на голову», «Фэнтезийные записки», «Остров надежды и Абрамовский большак 2023», «Сборник стихотворений и прозы. V Фестиваль Чижевского», «И нет тебя прекрасней».
На портале о современных культуре и искусстве «гУрУ» (Берлин), в проекте «Прочитано», в литературном листке «Борей».
Лауреат международного конкурса «Янтарный самородок» (США).
Выступал со сцены «Литературных понедельников у Арса-Пегаса».
Библиография:
— сборник фантастики «Сказки для 21-й комнаты» (Ridero, 2023);
— детектив «Воробьиный дом» (Rugram, 2023);
— сборник прозы «В холодном маленьком Аду» («Стеклограф», 2024).
Собака автора Руна — обладатель диплома от Международного Союза Русскоязычных писателей)))
