Плат судьбы
(Марине Дранник
из с. Харьковка Сузунского района,
матери, потерявшей на войне
трех сыновей, посвящаю)
В церкви тихой трепетные свечи
За помин и здравие горят.
Здесь звучат особенные речи –
Люди с небесами говорят.
Вот старушка в траурном уборе
Ставит три свечи – за упокой.
Сколько боли плещется во взоре,
Слезно затуманенном тоской!
Три сыночка… Веточки живые
Обломала страшная война.
Чуть трепещут свечи восковые
И звенит протяжно тишина…
Губы шепчут: «Я ли не молилась?!
Без молитвы не было ни дня.
Сыновей война не пощадила
Лучше б забрала она меня!»
В черной шали женщина земная
Шепчет Богородице: «За что?!»
Тихо свечи воском оплывают…
Не ответит матери никто.
Годы не облегчат боль утраты,
Скорбный плат повязан до бровей.
В бой ушли жестокий безвозвратно
Миллионы чьих-то сыновей!
***
Живая икона
Они внешне совсем не похожи:
Деревенский платок – от жары.
Бабка Марья да бабка Надёжа,
Две соседки – напротив дворы.
На скамейке, где тополь-ровесник
Образует прохладную тень,
У них встреча, последние вести,
Развлеченье на будничный день.
Здесь в сибирской глубинке красивый
Говор местный – особая стать.
Из центральных губерний России,
Если Даля словарь почитать.
Разговор с первых слов – про погоду,
Как сверкала вчера «молонья»
Дождик капнул чуть-чуть. Огороду
Надо бы проливного дождя.
Радость Марьи: наведалась внучка,
Повзрослела и стала «баска».
Не тому её в городе учат:
Красит волос и юбка узка.
Вспомнят, к слову, лихую годину,
Когда молоды были они,
Как ломали в колхозе хребтину
Лишь за «палочки» — за трудодни.
Зной и холод – румяна и пудра,
Дорогих не носили одежд
В них терпение, сила и мудрость
Русских женщин – Марий и Надежд,
Что в войну, получив похоронку,
Вдовью долю испив до конца,
Знали только без меры работу
И растили детей без отца.
В то победное звонкое лето
На большак выходили тайком
И все ждали: вернутся с рассветом
Их мужья – горевали о ком.
То, что было, всего и не вспомнить,
И предательски губы дрожат.
В синих жилах, как дерева корни,
На коленях их руки лежат.
Бабка Марья, да бабка Надёжа –
Не похожи они меж собой.
Если честно, то очень похожи
Своей женской нелегкой судьбой.
Будет солнце к закату клониться,
Поплетутся они до ворот.
Не пристало им долго лениться,
И пора поливать огород.
На скамейке, где тополя крона
Навевает вечернюю грусть
Две старушки – живая икона,
На которую молится Русь!
(Надёжа – Надежда (имя) разговорный деревенский
Молонья’ – молния (диалект)
Баска’ – красива, хороша собой (диалект устаревш.)
***
Бессмертный полк
Они смотрят на нас
из заоблачной дали,
В день Победы шагают
в колонне одной.
Имена их — на стелах
из бронзы и стали,
Мир оплачен их жизней
высокой ценой!
Полк бессмертных солдат…
Их в полку — миллионы!
На портретах без ретуши –
лица в анфас.
Содрогаемся мы:
скорбной памяти тонны,
Но прогнуться нельзя –
они смотрят на нас!
Они смотрят на нас –
те солдаты Победы,
И теснее в шеренгах
смыкаем мы строй.
Это наши отцы,
наши братья и деды –
Легендарное племя,
где каждый — герой!
Этот полк как река,
что с Востока на Запад
по Сибири спешит
за Уральский хребет.
Наша гордость и боль,
наша малая плата
Тем солдатам Отчизны,
которых уж нет!
Все теряет свой вес –
ордена и медали.
Изменяется цвет
у эпох и знамен.
Они смотрят на нас
из заоблачной дали.
Что хотят разглядеть в нас
сквозь призму времен?!
***
Священная пядь
Постоим на высоком пригорке,
Где шумит над рекой водопад.
Не из камня – из горя и скорби
Здесь застыл молчаливый солдат.
Имена здесь на плитах, как раны.
Земляков дорогих имена…
Гулким эхом из дали туманной
В наши души стучится война.
Это время натруженным нервом
Бьётся в нас и стоит у ворот.
Снова в памяти – год сорок первый,
Самый страшный для Родины год!
В черной свастике полнебосвода,
Дым пожарищ во весь горизонт.
Шли, тянулись к райцентру подводы:
Земляки уходили на фронт.
Будто снова в родном поднебесье
Расставаний вселенский набат
Всхлип гармони сквозь слезы и песни
В них надежды вернуться назад.
Время грозное их выбирало,
Поднимая Отечества рать.
Как легко это время решало –
Кому жить, а кому умирать!
Это наши отцы или деды.
Имена их, как воинский стяг.
Каждый сделал свой шаг до Победы
И в бессмертие сделал свой шаг.
Обелиск над высоким пригорком,
Где берёз шелковистая прядь…
Это – вечный огонь для потомков,
Это наша священная пядь!
***
«Стрекоза»
Какие были у нее глаза!
Особенные – если приглядеться…
Красавицей вдруг стала «стрекоза» —
Девчонка-одноклассница из детства.
Стеснялся он об этом ей сказать
И лишь тонул в глазах ее бездонных.
Робел при ней – два слова не связать,
Лишь провожал по-дружески до дома.
В семнадцать лет что знал он о любви?!
Его манила дальняя дорога.
Он думал: в эти годы соловьи
Поют для всех. Проходит понемногу…
Не спал потом в бессоннице ночей,
Когда в письме, полученном от брата,
Узнал: другой парнишка, побойчей,
Его подругу юности засватал.
Не верилось: та девочка – жена!?
Да как же так все глупо получилось?!
Подумалось: зачем ему она,
Зачем опять во сне ему приснилась?!
Прошли года: заботы и семья,
Все как обычно: дом, работа, дети.
Приехал он в знакомые края
И вновь подругу молодости встретил.
Ту самую, что снилась много раз,
Что всех других была ему дороже!
Отметил тень морщинок возле глаз:
Они все те же, только стали строже.
Он не поверил, может быть, другим,
Кто рассказал бы – очень удивился.
А тут вдруг сам – да что же это с ним?! —
Лишился дара речи и смутился.
Он был когда-то молод и влюблен,
Теперь немалый опыт за плечами.
Вдруг вспомнился тот звездный небосклон,
Мечты его весенними ночами.
Какую власть имели те глаза!?
Особенную, если приглядеться…
Богинею осталась «стрекоза»,
Девчонка-одноклассница из детства.
***
Холод одиночества
Дед-сосед сегодня печь не топит,
И дымок не вьется из печи.
Он сегодня горе в стопке топит –
Навалилось камнем, хоть кричи.
Сорок дней, как нет его старухи.
Самому хоть впору на погост:
Мочи нет: такая в доме скука
И тоска, хоть вой, как старый пес.
Что там печь! Душа окоченела,
Стала льдом нетающим в груди.
Без души ненужным стало тело,
Хоть бери и в гроб его клади.
Думка гложет: ехать к сыну в город.
Но сомненьем думка та полна.
Там сноха… Заносчивой и гордой
Показалась свекору она!
Взять жену… Таких порой не ценят!
Понимают это лишь потом.
Жизни смысл ей виделся в служенье:
Было бы заботиться о ком!
В хлопотах своих была готова
Как-то просто, тихо, без обид,
Всю себя отдать до капли, словно,
Кто-то свыше это ей велит.
Нет в таких ни злобы, ни гордыни.
По земле не ходят, а парят.
И такие в жертвенном надрыве,
Душу расплескав, быстрей «горят».
Жаль одно: не жил с женою в душу.
Все молчком – не бабья в доме власть.
Дед сейчас закон бы тот нарушил
И с женой наговорился всласть.
В грустных мыслях вечер наступает,
Вот уж ночь крадется, словно тать.
Холод одиночества не тает,
К ночи начинает нарастать.
Дед вздохнет, поленья кинет в топку.
Огонек засветится в тиши.
Вновь старуху вспомнив, выпьет стопку
За помин святой ее души.
