Новосибирский поэт Андрей Лузин отметил свой полувековой юбилей творческим вечером с участием музыкантов, пишущих друзей и классиков русской поэзии.
Андрей Лузин – автор, хорошо знакомый и новосибирской пишущей братии, и относительно широкой публике. Особенно той её части, что стала постоянной аудиторией вечеров в Доме Цветаевой, новосибирских поэтических марафонов, мероприятий культурно-просветительского клуба «Этнос».
Трюизм, но – незаметно летит время… Каких-то двадцать лет назад Андрей впервые пришёл в «Студию доброго слова» Дмитрия Бочарова, а затем и в «Дом Цветаевой» Александра Чеха и Юрия Шатина — и вот уже мы отмечаем 50-летие мастера.
Андрей Лузин в молодости
Именно Мастера – и, слава Богу, пока ещё не мэтра. Автора трёх поэтических сборников. Все их когда-то издал в серии «Свеча» Дмитрий Бочаров – руководитель «Студии доброго слова», автор интернет-проекта www.rifma.ru.
Дмитрий Бочаров и Андрей Лузин
Книжечки эти назывались: «Атака Лузина» (2005 год), «Кий-блюз» (2007) и «Трэш во Лузях» (2010). Сам Дмитрий в предисловии к третьему сборнику писал: «Как игра в биллиард – удовольствие, доступное лишь искушённым – так и игра в слова, которую предлагает Андрей Лузин, не для всякого читателя. Проверьте себя, но не огорчайтесь, если автор окажется опытнее Вас в этой игре». Дмитрий справедливо пытался найти сравнение – и не находил единственно верного: «Поэзия Андрея Лузина – это ребус, оригами, кубик Рубика, лента Мёбиуса. Его дар не укладывается в пару глаголов «ласкать и корябать»»…
За минувшие с выхода последней книги одиннадцать лет Лузин-поэт ещё более окреп, расширил свой тематический диапазон, усовершенствовал игру форм.
Да, справедливости ради скажем, что в юбилейный вечер в Доме Цветаевой (в уютном Театральном зале НГОНБ) звучали и музыка, и песни, и стихи других поэтов. Были романсы в исполнении Владимира Коварского, и великолепный Шопен в руках Нелли Щербины. Андрей Лузин и Мария Дубиковская читали Лермонтова – «Демона» и «Думу», а в завершение Андрей великолепно читал Максимилиана Волошина. Мероприятие в Доме Цветаевой, по традиции, вёл Александр Чех.
Александр Чех
И всё-таки главными в этот вечер были стихи самого юбиляра. О которых когда-то Чех сказал: «…его коронный жанр, то, в чём Лузин бесподобен – это т р э ш! В его особой, лузинской и неожиданно захватывающей разновидности. Слова-упаковки, слова, освобождённые от начинки привычного содержания и потому наполняющиеся новым: неожиданным, парадоксальным… Шоковым».
Когда-то Ваш покорный слуга в стихотворении об Александре Башлачёве отметил: «Он слово вывернуть умел наружу корнем». Это в полной мере относится и к творческой манере Андрея Лузина. Не просто вывернуть слово наружу корнем, но, в лучших традициях ОБЭРИУтов и их последователей – вовсе вытряхнуть из слова все окаменевшие смыслы, все темы, семы, ремы и – что там ещё, на какие ещё ядра и кварки расщепляют слова филологи-лингвисты?
Андрей Лузин
Разумеется, вся эта работа по вытряхиванию и переосмыслению – в лучших постмодернистских приёмах, с аллюзиями и реминисценциями, с ассоциациями и ретроспекциями, с роскошной разнообразной метафоричностью. С полным диапазоном – от сугубого традиционализма до самых чумовых экспериментов.
Я родился на ветру.
Будет вечер – я помру.
Нынче кто меня спасёт?
Леденец малыш сосёт.
Колок пустяка венец.
Пуст беспамятства ларец.
Медно Вечности кольцо.
Бледно матери лицо…
***
На корабле Рабле – холера…
Какая горькая галера!
Какая чуткая свирель!..
Гаргантюа… Пантагрюэль…
***
Девяностые,
где
вы
носитесь?.. –
Понты
Понтия…
Пуанты
путан!..
«Читатель стихов Андрея Лузина, – справедливо указывал в аннотации Борис Поздняков, – должен стать практически соавтором поэта. Причём для их восприятия и правильного понимания важен не только тонкий слух, но и эрудиция… Кто не боится стихотворных загадок – смело открывайте для себя его творчество».
Поскольку Андрея Лузина категорически нет в социальных сетях и в Интернете, а крайняя книжечка датирована 2010-м годом, давайте хотя бы в рамках этого отчёта немного восполним пробел. Вот, лишь несколько стихотворений из трёх его сборничков, а также – более поздние. Что до отсылок к классикам, от Пушкина и Лермонтова до наших дней и обратно – ох, и достаётся же им тут всем! В самом хорошем – творческом смысле слова.
Целовать тебя – уток стеречь,
рыскать Гришкою в Речь Посполиту,
кровь с десны твоей пальцем стереть,
разломить шоколадную плитку…
Закурила. Лежишь нагишом.
Аки хутор в украинской ночи…
И степенно дымишь «анашой»:
«…Что я честно погиб за рабочих…»
***
Ещё не суждено мне быть
на том счастливом, детском свете, –
где можно просто так любить
и не заботиться о смерти.
Где беспричинны времена,
и несмышлёна память наша,
и Вечность – как большая чаша
сластей заветных – нам дана…
Средь старческих трудов, тщеты
нервозностей, сует рассудка –
крепись, прозрение, – минутка
блаженной первой нищеты!..
***
Сегодня мама рано спать легла. –
Жива, хранима Господом, несчастна. –
И к таинству накрытого стола –
моя душа вечерняя причастна.
И хлеб ржаной – подмочен в молоке,
прильнувшем ко времён сиротской тверди…
Смех женщины, стоящей налегке –
на сквозняке от Вечности и смерти…
Нет жанра, формы, метра, в котором бы Андрей Лузин себя не попробовал в поэзии: одностишия, брахиколоны, дольники, элегии, притчи, зонги. Разумеется, с юмором, юмор – с горечью, трагикомическое – комитрагическое… Вот «крохотки» Лузина, ставшие легендарными – в один ряд с Вишневским:
Девушка млела в Цековском холле…
***
А так как мне водяры не хватило,
я на твоём пляшу броневике…
***
Беловежское
Друзья мои, проквасим наш Союз!..
Вот – малая форма в лучших традициях «гариков» Игоря Губермана:
Вкушая утренний салат,
Любезный тать, полезно помнить:
Россия может так послать,
Что не представится исполнить.
Александр Сергеевич Пушкин? Извольте:
«Тройка, семёрка, туз… −
тройка, семёрка, дама…»
Тронь-ка сырой картуз
в мёрзлой протоке храма…
И, раздразнив ноздрю
хлипкой махоркой хоров,
прысни – чихнуть зарю –
в лиственно-снежный ворох!..
Предшественники и современники основателя классической русской литературы? Есть такие:
Октябрьской гранд-красы
вороний горклый грай… −
на выстраданный сыр
зарёванно взирай…
И за пустым столом,
постылым, что нужда, −
тверди зимы псалом,
озябшая душа…
***
Всё суета, Лизок, томленье духа, −
как заливал проказник дядя Коба…
Жисть растеклась халявной медовухой
по френчу пролетарского наркома…
Жги, буревестник, рей – чумазой бездной –
над пиршеством прикольного базара!..
Знать, чем жирнее яства, тем любезней
чумной душе замашки Валтасара…
***
Когда с кремлёвской скотобойни
сорвётся вскачь ночной курант.
Когда проспится в преисподней
окровавленный обскурант!
В тот час, как дети, давши клятву,
сожрут запретную халву. –
Прошу, мусье, проденьте шляпу
скрозь вашу светлую главу!
Отриньте ляжкою шалаву:
мол, прочь, герла, − башку снести?
И кротко дуйте нахаляву –
горланить «Господи, прости!..»
Классики авторской песни? Вертинский, Окуджава – выбирайте по своему вкусу. Вперемежку с киноцитатами – этой отдельной главой русского национального кода:
Не покидай меня!
Мне бесконечно жутко,
мне так мучительно,
так страшно без тебя!..
Ты успокой меня,
скажи, что это шутка,
что киргуду
ещё бамбарбия!..
***
Как хорошо с приятелем
вдвоём
сидеть и жрать простой
кошачий «Вискас»…
И грезить, глядя в сточный
водоём,
о доблестях, о подвигах,
о кисках…
***
Ваше огородие,
грёбаная дача… −
Для кого ты добрая, −
на тебе батрачат…
С сотки граммов, сердце,
погоди, не вой:
не везёт мне с перцем,
повезёт с ботвой!..
Наконец, мастерский «трэш Лузина» − целое собрание авторов, умещённых в скромные восемь строк. Стёб в квадрате, в кубе – Достоевский, Пушкин, Есенин, Некрасов, Тургенев в одном флаконе – смешать, но не взбалтывать:
Родя, Родя, скорбная душа –
злой топор, бесовская пирушка…
Помнишь, как с порога вопрошал:
дескать, ты жива ещё, старушка?
В прах дерябнем, Родя! Где ж стакан?
Спирт в аорте плещется родимый.
Эх, ништяк отплясывать канкан
на гробах отеческого дрима!..
Вечер в Доме Цветаевой посетили друзья-поэты Андрея Лузина: Мария Дубиковская, Дмитрий Бочаров, Виталий Красный, Павел Куравский. У всех собравшихся неизменно к Андрею один и тот же вопрос: где же новая книга? Лузину нашлось, конечно, что надписать поклонникам, но нам этого мало.
Сквозная, через все три ранее выпущенных книги, через более позднюю поэзию, тема Андрея Лузина – взаимоотношения Поэта со внешним миром. Борис Рыжий говорил: «Трагедия поэта – в том, что он поэт, и никаких других трагедий больше не надо». Андрей Лузин по-своему развивает эту сентенцию:
На дыбе ль дебильного быдла,
в попкорне грошового быта, −
пиплы, дабы жрать не обрыдло, −
не плюйте в Пиита!..
***
Муза
Когда я ночью жду её прихода:
форсировать Сиваш спешит пехота…
И выпендрёж, в костлявой наготе,
гноится – сладострастьем полиглота –
пред гостьей с номерочком на ноге…
***
Я пришла к поэту в гости –
намекнуть, что солнце встало…
Мэтр обнюхал мои кости
и прошамкал: хочу сало!..
Не трагедия, конечно, но серьёзная драма для всех ценителей поэзии Андрея Лузина – в острой нехватке его стихотворений в печатном виде. Поэт признался на юбилейном вечере, что готовит к выходу сборник нового и лучшего. Желаем скорейшей плодотворной работы и новой встречи с автором – уже на презентации этой книги! Ибо, как верно пишет сам Лузин, «…наша жизнь – не Сочи, но нет запасного пути». У настоящего Поэта есть лишь один путь – отдать свои стихи людям.
Скажи-ка, дядя, ведь недаром
Перед тобой из горла
Скачала всю твою водяру
Одна прикольная герла?
Недаром с вервием на вые
Ты шёл по выжженной земле?!
Ведь были ж схватки боевые
За Порт-Артур в Па-де-Кале!
Толкни же спич, мой грозный отче,
Сизифов камушек вкати!
Вкрути, что наша жизнь – не Сочи,
Но нет запасного пути.
Павел Куравский
Фото: Павел Куравский, Дмитрий Бочаров, личный архив Андрея Лузина
