Когда на улице за сорок,
В округе солнечный туман.
И жаля тысячью иголок,
Январский день румян и пьян.
В перчатках леденеют руки,
И сразу замерзает нос.
На километр разносит звуки
Безветренный сухой мороз.
В такую зимнюю погоду
При всей красе ночей и дней
Спиной прижмёшься к дымоходу,
Подбросив в печь совок углей.
И разливается по телу
Тепло от жарких кирпичей.
Заваришь чаю между делом
И запалишь огонь свечей.
И смотришь в тёмное окошко
На яркий свет далёких звёзд.
Согревшись, погрустишь немножко
И сам себе предложишь тост.
Нацедишь водки малый шкалик,
Прищурив глаз на свет свечи,
А выпив, пожуёшь сухарик
И затеряешься в ночи.
***
Уходили парни на войну.
В поезда грузились на рассвете.
Их, лишь начинавших жить на свете,
Призывали защищать страну.
Раздавали голубей друзьям,
Обещали скоро возвратиться,
Но ночами продолжали сниться
Сразу постаревшим матерям.
При бомбёжках гибли по пути
На дорогах к пунктам назначения.
Тяготы военного крещения
Удалось не всем перенести.
Закружило души огольцов
Вихрем фронтовой кровавой бойни.
Тем, кто выжил в ней, в конце концов,
Не хотелось ту годину помнить.
В грозных испытаниях тех лет
Битвы под Москвой и Сталинградом
Стали для ребят кромешным адом,
Замутившим в душах белый свет.
Сколько крови, горечи и мук
Им с лихвою выпало на долю!
Смерть с парнями наигралась вволю:
Кто убит, а кто без ног и рук…
В пору ту хотелось иногда
С чёртом ли в обнимку, иль с Всевышним,
Посчитав себя на свете лишним,
Распрощаться с жизнью навсегда.
Те, кому достался жребий жить,
Возвращались в мир с душой остылой,
И не в силах были до могилы
Ужасы минувшего забыть.
Они часто в неспокойных снах
Видятся, с годами став седыми,
С теми, кто остался молодыми
И до срока обратились в прах.
Помнят люди в стороне родной
Всех погибших, без вести пропавших,
Радости любви не испытавших,
Так и не вернувшихся домой.
Память о мальчишках со двора
С тех далёких пор со мной повсюду.
Как они прощались, не забуду,
Словно это было лишь вчера.
Уходили парни на войну.
В поезда грузились на рассвете.
Повзрослевшие, но всё же дети,
Отправлялись защищать страну…
***
В вечернем небе юркие стрижи
Зовут меня своим гортанным писком,
А резкие крутые виражи
Среди деревьев кажутся мне риском.
Я провожаю взглядом их полёт,
И он меня своею властной силой
Подняться в небо за собой зовёт,
Хотя об этом я и не просил их.
Мне не дано толково объяснить
Причину, по которой не случайно
Призывный крик натягивает нить
Всех нервных струн, спокойных изначально.
Быть может, души дорогих людей,
Как эти птицы, под шатром небесным,
Кружатся там, над головой моей,
В полёте беспокойном, бестелесном.
Есть в криках растревоженных стрижей
Меня всегда волнующие звуки,
А в кольцах их опасных виражей
Печать непостоянства и разлуки…
***
В послевоенный сорок пятый год
Носил чернильницу-непроливашку,
Стальные перья, счёты, промокашку,
А на обеды с луком бутерброд.
Ходил я в школу с сумкой на ремне,
Зимою в валенках и телогрейке,
Весною в кепке или тюбетейке,
Делил нужду с родными наравне.
В то время был китайский ширпотреб,
Питались собственной капустой и картошкой,
Шныряли ночью банды «Чёрной кошки»,
По карточкам приобретался хлеб.
От труб заводов снег чернел зимой.
Ценились продуктовые талоны.
А на восток тянулись эшелоны
Военных, возвращавшихся домой.
Да, это время помню, как сейчас…
Гуляла рвань и блатата бесилась…
Но радостью страна тогда светилась,
И этот свет доселе не погас.
***
Я рос средь женщин. Знаю их повадки
И понимаю сразу, с полуслов.
Они так любят наводить порядки
И говорить о содержанье снов.
И, на столе раскладывая карты,
Гадать на козырного короля.
У девочек, чуть видных из-за парты,
О жизни философия своя.
Я их люблю, с желаньем подчиняюсь,
Дарю цветы и нежные стихи,
Но прелестью их глаз не восхищаюсь,
Вдыхая ароматные духи.
В их слабостях – божественная сила.
В слезах – искусство биться до конца.
Так искренни, беспомощны и милы,
Что тают наши грубые сердца.
Я рос средь женщин. Знаю их повадки
И понимаю сразу, с полуслов.
Я многих и теперь люблю украдкой,
Впуская в сад своих волшебных снов.
***
Это танго, знакомое с детства…
Вспоминаю, как мать не спросив,
Уходил я во двор по соседству,
Где звучал его чудный мотив.
Плыли пары под звуки пластинки…
Патефон перед тем подкрутив,
Я с какой-то девчонкой в обнимку
Танцевал, обо всём позабыв.
Ночь спускалась на тёплые крыши.
Выплывала на небо луна.
Будто сердцем мелодию слыша,
Я от танго пьянел без вина.
И теперь, когда вдруг зазвучала
Снова музыка давних времён,
Я душой возвратился к началу,
Вспомнив танго и тот патефон…
***
Летний полдень. Сосновый бор.
Земляника и запах хвои.
Хорошо нам бродить с тобою
По тропинкам с рассветных пор.
Хорошо посидеть в теньке,
Ощущать ароматы ягод,
И прочувствовать, как их мякоть
Сладко тает на языке.
Хорошо на закате дня
Постоять под плакучей ивой
И смотреть, как ручей игривый
Плещет струями по камням.
Выйти к парку… В тиши аллей
Слушать дальние звуки грома
И дойти до родного дома
В свете уличных фонарей.
