Предлагаем вашему вниманию текст большого ценителя новосибирской литературы Марины Анкудиновой, посвящённый поэту Сергею Черемнову, который в своих стихах отлично умеет сочетать несочетаемое..
Сергей Черемнов – личность весьма одарённая. Начнём с того, что Сергей — автор и руководитель творческого проекта «Такие дела, Панда», организатор всевозможных творческих мероприятий и фестивалей, а также ведущий радиопередачи «Такие дела, Панда» на интернет-радио «Мост». А ещё он детский тренер и специалист по работе с молодёжью.
Но в этой статье будет рассмотрено литературное творчество Сергея Черемнова. Ведь, помимо вышеперечисленного, Сергей является ещё и поэтом, притом весьма неординарным. И поскольку в одном человеке могут уживаться поэт, организатор и тренер, то нет ничего удивительного в том, что и в творчестве этого автора встречаются порой совершенно несовместимые элементы.
Некоторые произведения поэта на первый взгляд кажутся парадоксальными — иногда они оканчиваются совершенно абсурдно. Но это лишь кажущаяся нелепость. У этих стихов есть второй пласт, который нужно увидеть.
Обратимся к определению литературы абсурда.
Литература абсурда — особый стиль написания текста, для которого характерны подчёркнутое отсутствие причинно-следственных связей, гротескная демонстрация нелепости и бессмысленности человеческого бытия.
Абсурдисты в середине ХХ века бросили вызов официальному искусству. Но его корни уходят в начало XIX века. Если касаться русской литературы, то приемы, характерные для этого направления, использовал Н.В. Гоголь. Что может быть абсурднее, чем нос, найденный в хлебе? В западноевропейской литературе классический пример — «Алиса в стране чудес» Л. Кэрролла.
Но если говорить о творчестве Сергея, то это такое определение не в полной мере применимо к нему. Да, в его стихах зачастую не видно прямых логических связей, у них, в лучших традициях абсурдизма, совершенно неожиданный конец.
Но обратимся ко второй части определения литературы абсурда. Данное направление появилось из экзистенциализма, отрицающего смысл человеческого существования. Сергей же, напротив, ищет смысл бытия, зачастую используя для этого форму абсурда. Таким образом, он показывает нелогичность событий, причин и следствий, присущих мирозданию. При этом в этой непоследовательности жизни кроется её тайный смысл, истины, до которых нужно дойти.
Сергей Черемнов по-новому использует уже знакомую литературную форму, он буквально переворачивает ее.
По идее в Солнечной системе
больше не должно быть звёзд,
но скажи Адам такое Еве —
всё, адьос!
Мотив звезды в поэтических произведениях обычно встречается как метафора поиска пути или некого идеала, а образы Адама и Евы преимущественно используются в произведениях, посвящённых потере пути, изгнанию из рая. Эти образы вступают в противоречие. Однако при проведении аналогии становится понятно, что речь не о библейском мотиве как таковом. Адам и Ева – это абстрактные мужчина и женщина, а звёзды – составляющие их личного мироздания.
В абсурдном выражении неизменно присутствует противоречие — это непременное условие его существования. Противоречие, борьба, противостояние — основа жизни.
У неë, независимо друг от друга,
двигались куда хотят глаза…
«Хамелеон нашёл себе подругу
среди дельфинов», – удивлялась Стрекоза.
В этом произведении сошлись вместе различные категории, которые в обычной естественной среде не пересекаются. Но в том и состоит парадоксальность жизни, что она состоит из пересечений. Иногда подобное тяготеет к подобному, но зачастую между собой сталкиваются совершенно разные люди, вещи, явления. Тогда происходят события, которые не могли бы произойти, если бы всё шло логично и правильно.
Литература абсурда демонстративна по своей сути. На первый план выходит демонстрация парадоксальности и нелепости. При этом данное направление затрагивало очень серьёзные темы и проблемы, от кризиса духовности до устройства государства.
Можно Мир – как книжку-раскраску?
А ещё акварельные краски
с набором фломастеров и карандашей.
Я бы взял тот огромный глобус,
но боюсь не влезу в автобус
с улыбкой своей до ушей.
С одной стороны, здесь вполне угадываемый образ Мира как полотна, на котором мы сами пишем свою личную историю, сами определяем, каким оно будет. Ведь у каждого своя вселенная, своя картина мира. Абсурд в стихотворении во второй строфе. Если выстраивать всё логически, то лирический герой не смог бы влезть в автобус из-за размера глобуса, но оказывается, что он не сможет поместиться в транспорт из-за широкой улыбки. Это тоже метафора, но более сложная, нежели в первой строфе. Лирический герой не может встроиться в принятые обществом нормы (автобус) со своим особым видением мира (улыбкой). И тут возникает тема социальной изоляции, отличия героя от всех остальных людей. Его картина мира слишком не похожа на мировоззрение окружающих.
Прочитать однозначно абсурдное произведение невозможно. Это касается и произведений Сергея Черемнова. Для автора нелогичность является способом донести до читателя своё видение мира.
Кто-то видит хорошее
и там и тут.
Молоко убежало?
Догонят, ещё дадут.
Мир – это качели,
улыбок не жаль…
Иногда вовсе не надо
бежать.
Это практически классический пример стихотворения, характерного для литературы абсурда. Тут можно видеть игру слов. Обыгрываются разные значения слова «бежать».
- Двигаться быстро, резко отталкивающимися от земли движениями ног (прямое значение);
- Быстро двигаться, проходить, течь («молоко убежало» – переносное значение).
Все мы куда-то стремимся, бежим (в прямом и переносном смысле), не замечая ничего вокруг. Нам кажется, что если мы остановимся, то и жизнь замрёт. Даже молоко убегает в попытке достичь какой-то, одной ему ведомой, цели. На самом деле это движение по кругу. Для того чтобы жизнь двигалась дальше, не нужно себя никуда «гнать». Жизнь больше похожа на качели, она состоит из успехов и неудач, из моментов счастья и периодов тоски, и чтобы быть в движении, нужно уметь быть в равновесии.
Наряду с приёмами литературы абсурда в творчестве Сергея Черемнова встречаются элементы, характерные для Ренессанса. Эти два течения в творчестве автора не противоречат друг другу, а гармонично переплетаются. Предметом и абсурда, и Ренессанса является жизнь, но в разных её аспектах. Именно поэтому стало возможным переплетение элементов этих двух направлений в творчестве одного автора. Искусство Возрождения воспевало человека, стремилось познать его внутренний мир, состоящий из противоречий. Абсурд показывал, как внутреннее противостояние проецируется во внешний мир.
Небо красиво, а ты –
неба того красивее…
Глаз твоих нежную синь
мне описать не по силам.
Пусть эти строки сродни
мычанию в поле коров –
я эту нежную синь
не воспевать не готов!
Небо здесь выступает эталоном красоты. Но лирическая героиня оказывается тем идеалом, который затмевает небо. Воспевать красоту – одно из направлений искусства Ренессанса. При этом поэт использует в произведении яркий экспрессивный приём, очень характерный именно для данного автора: «Пусть эти строки сродни мычанию». То есть даже поэтическое слово меркнет в сравнении с красотой героини.
Если для абсурда характерны яркие, эмоциональные образы, то Ренессанс тяготеет к полутонам: легкий изгиб руки, еле уловимый поворот головы – это то, что доминирует в живописи Возрождения. Сергей Черемнов удивительным образом перенёс эти неуловимые движения в литературу.
Лишь поворот плеча её
и головы
захватывает дух.
В полёте замирает
даже
тополиный пух.
Пусть я уже не молод
(но ещё совсем не стар),
а распушился и
окаменевший встал.
Это произведение не только описывает еле заметные движения, приводящие лирического героя в восторг, но и содержит в себе реминисценции (неявные отсылки к чужому тексту) к античным мифам. Лирический герой окаменел подобно героям древнегреческих мифов, которые посмотрели в глаза Медузе Горгоне, то есть увидели то, что их пониманию недоступно. Красота лирической героини сродни мистической силе. Она заставляет застыть в полёте даже тополиный пух – очень тонкая метафора, проводящая параллель между героем и природным явлением.
Метафора, которая встречается в творчестве автора регулярно и потому привлекает к себе внимание – это противопоставление «внешнее/внутреннее». Это противостояние укладывается и в концепцию Ренессанса, где основополагающим становится интерес к личности, к внешним проявлениям внутренних переживаний, и в идеи литературы абсурда, рассматривающего парадоксальность жизни.
Человек по своей природе должен находиться в социуме, иначе он перестаёт быть человеком. Но между людьми в современном мире возникли границы, которые кажутся непреодолимыми. Каждый индивидуум существует в своём замкнутом мире. При этом, с одной стороны, это внешние, физические границы:
Между людьми теперь
стены из гипсокартона —
визуальная конура готова…
Это барьеры, разделяющие не только соседей, но и представителей одной семьи, которые предпочитают находиться в изоляции друг от друга.
С другой стороны – границы метафизические, те, которые люди сами выстроили в своих головах:
Розетка, зарядка для
телефона, сам телефон
(желательно, типа IPhone)…
Эти внутренние преграды превращаются во внешние. Именно ментальные границы и являются причиной появления стен из гипсокартона.
Люди сами загоняют себя в узкие рамки, из которых уже не в силах вырваться. Они ограничивают сами себя, отстраняются от внешнего мира и упрощают своё поведение до условных рефлексов:
Нажимаешь на кнопку —
выделяются слюни.
Чем мы хуже собаки
Павлова, люди?
Это происходит потому, что так проще. Легче знать заранее алгоритм действий: нажал кнопку – получил быстрый дофамин. Это не требует усилий, рефлексии. Лучше отгородиться от других людей, чем пытаться выстраивать с ними отношения.
Герои произведения тщательно скрывают свой внутренний мир от других, ведь на самом деле он хрупок и легко разрушается. Но за этими границами человек начинает «чахнуть», буквально гнить изнутри. Однако люди держатся за свои стены, внутренние и внешние, остро реагируют на все попытки сломать их:
Есть у ореха грешок,
невидимый под скорлупой:
без белого света давно
сердцевина его,
как в паутине – во мху
чахнет, почти что гниёт,
а раздави скорлупу –
обидится и проклянëт.
Нужно разбить стены, чтобы спасти самого героя. Ещё важнее не допустить воздвижения преград, особенно внутренних. Нужно быть открытым миру и другим людям, необходимо стремиться к новому:
Когда покажется,
что мавзолей
красивей пирамид,
при том же самом КПД, – на,
возьми и заложи
сибитом
в себе
эстета!
С точки зрения классического стихосложения в поэтическом произведении должны присутствовать рифма, размер и ритм. Однако в литературе парадокса авторы не всегда соблюдают эти условности. Вот и Сергей Черемнов также не всегда следует канонам сложения стихов.
Но своим творчеством он показывает, что куда бы ни двигались качели, какой бы абсурдной ни казалась нам жизнь, мы должны уметь находить прекрасное в повороте головы, видеть новые возможности в падении и воспринимать границы как возможность их сломить.
Умей наслаждаться
любой стороной
жизнью вручëнной
медали.
