В городском парке слышится певучий голос гармони. На сцене играет высокий седой старик. Ему уже, наверное, лет восемьдесят пять от роду, но его проворные пальцы так ловко перебирают кнопки музыкального инструмента, что нельзя было поверить в его возраст.
Вот раздольная музыка вальса закружила-завертела в танце пары, вот их сменили танцующие польку, краковяк. Корпус музыкального инструмента, украшенный разноцветными камнями, переливается на солнце, посылая лучи на кроны деревьев, на птиц, которые, казалось, тоже заслушались чарующей мелодией, чтобы исполнить услышанное в вечерней или утренней тишине.
А музыкант, окончив исполнение очередной танцевальной мелодии, аккуратно сжал меха гармошки и медленно поклонился. Высокий, статный, он благодарил своих любимых зрителей и слушателей. Сквозь аплодисменты доносятся голоса, адресованные мужчине:
— Спасибо, Потапович!
— Браво!
— А у него же и руки золотые: любую гармошку отремонтирует, реставрирует, кнопки заменит, если нужно, и та будет совсем как новенькая.
— Даже лучше новой, — не согласился женский голос, — вы же слушали: звук яркий, звонкий, а не хриплый, как иногда у новой.
Несколько ступенек вниз со сцены – и перед глазами Дмитрия Потаповича возник эпизод из его детства.
— Митя, сынок, подхвати гармонь, — тихо просит местный музыкант Роман.
Мальчуган послушно берёт в руки Романову кормилицу, набрасывает привычно ремни на плечо и несёт за мужчиной. А в голове мелькает мысль:
— Эх, чтоб и мне научиться так играть, как дядя Роман!
— Дмитрий Потапович! Разрешите вам помочь! – невысокий крепкий паренёк, как когда-то и он, Митя, подхватил гармонь и пошёл за музыкантом.
А дома, когда Потапович под шум дождя задремал на диване, сквозь дрёму он услышал голос матери:
— Замуж я, сынок, выходила за охотника. Перед самой свадьбой снится мне сон. Иду это я, значит, по лесной тропинке. Тихо в лесу, деревья переговариваются, историями разными делятся. Подхожу к поляне, где три дуба растут. Огромные такие дубы. Верхние тонкие сучья с небом шепчутся, нижние – такие крепкие, что выдерживают колоды с мёдом. На нижних суках качели висят, чтобы дети малые могли покачаться. Влюблённые здесь же под звёздами в любви признаются.
— И тебе папа под дубом в любви признался?
— Да, сынок. Но дело не в этом. Однажды ушёл Потап на охоту. Обещал к вечеру вернуться. Свидание под дубами назначил. Пришла я, управившись с домашней работой, а любимого всё нет и нет. Беспокоиться начала. И вдруг кто-то зовёт меня по имени. Голос мужской, ласковый такой, хоть к ране прикладывай.
— Пойдём, — говорит, — Анна, со мной. Парень твой в беду попал.
Страшно как-то сразу стало. А голос убеждает, что помочь любимому могу только я, его любимая девушка. Отважилась и пошла на голос. Сквозь дебри пришлось пробираться, через валежник пролезать, какие-то речушки переходить. А голос всё дальше и дальше ведёт. И пришли мы на луг, весь уставленный пчелиными домиками. Ага, пасека это, догадалась я. И среди домиков лежит и почти не дышит Потап. Пчёлы его ужалили, вот и не осилил любимый столько пчелиного яда за раз, упал без чувств.
Давай я тогда подорожник искать да к местам укусов прикладывать. Сделал подорожник своё дело: пришёл в сознание Потап, с земли поднялся. А я тот голос спасительный, кажется, и сегодня слышу. Это он помог выжить моему любимому. А Потап, когда замуж за него вышла, пчеловодом стал, бортником. Колоды на дубах – его работа: это он с помощниками затащил колоды для пчёл на дубы. И сам рассеял семена подорожника вдоль дорог – помнил, что эта невзрачная трава вернула его с того света.
Загремел гром, нарушив неспокойный сон Потаповича. Блеснула молния, осветив комнату. Не успел мужчина прийти в себя после сна, как снова стало тихо, и он опять провалился в сон.
…Митя крадётся под дубы. Он подслушал разговор старшего брата Ивана, как тот назначал свидание Янине. Захотелось подсмотреть, будет ли братик с девушкой целоваться. Вот и крадётся Митя к дубам. А спрятаться негде. Ничего другого не придумал мальчишка, как взобраться на сук да припасть к колоде с пчёлами, чтоб не было видно с земли.
Слушает паренёк музыку, что доносится из колоды. А мелодия такая, что зачаровала мальчишку. Никогда он не поддавался чарам звона пчелиного, а тут поддался. Стал в такт головой покачивать, а затем потянулся Митя в такт музыке ухом к колоде, а пчёлка-сторож его в белобрысую голову возьми да ужаль. И с этого момента стало твориться с мальчишкой что-то дивное. Понеслись у мальчика перед глазами картины. Вот он представляет, как гармошку дядьки Романа в руках держит, а пальчики его нажимают то на басы, то на голоса. И музыка льется такая напевная по округе, что заслушались и травы, и деревья, и влюблённые на качелях.
А вот он очутился на какой-то улице незнакомого города. Прислушался, может речь знакомую услышит. И слышит Митя голоса. На незнакомом языке, но чудо чудное – понимает речь незнакомцев, слышит, кажется, сердцем.
— Первая гармоника в Германии появилась, — громко доказывал мужчина в странных нарядах. Никогда Митя не видел такую одежду, состоявшую из двух полотнищ, сшитых на плечах и по бокам, но без рукавов. Мужчина так разволновался, что стал цвета красной безрукавки, надетой поверх так называемой сорочки. Был мужчина в длинных штанах. А на ногах – кожаная обувь с язычком.
— Какой дивный наряд! – улыбнулся Митя и постарался вслушаться в слова.
На говорящего наступал другой мужчина.
— Нет, в России, — чуть ли не с пеной у рта доказывал наступавший, одетый в русскую льняную косоворотку. Видно было, что разгорался жаркий спор.
— Так что, неужели нельзя взять энциклопедию и уточнить? – удивился Митя. И вдруг он понял, что находится не в двадцатом веке и не в родной стране. Он остановился под вывеской, написанной на незнакомом языке. Таких значков в третьем классе мальчишка ещё не изучал.
— Наверное, мастерская берлинского мастера, — догадался Митя, — это он смастерил первую гармонику. Христиан Фридрих Людвиг Бушман, – пронеслось в голове. – Точно, это немецкая фамилия ,- рука Мити почесала затылок. — Точно-точно, я слышал её от дяди Романа. Он рассказывал, что немец Бушман изобрёл ручную гармонь ещё в начале прошлого века. Вот занесло меня куда!
Митя тихонько подошёл к двери мастерской, из-за которой доносились звуки незнакомой мелодии. Осторожно приоткрыл дверь и увидел мастера, который наигрывал на инструменте с одним рядом кнопочек на левой и правой клавиатуре.
— И я так хочу! – неожиданно для самого себя вырвалось у мальчишки.
— Подходи, не стесняйся, — глядя в глаза мальчику, предложил мастер.
Митя послушно подошёл, и, как только протянул руки к музыкальному инструменту, тот издал неповторимый звук.
— Есть у тебя слух музыканта, стало быть, будешь радовать людей музыкой. Только помни: это большой труд!
Не успел Митя поблагодарить мастера, как внимание его рассеялось: видно, пчелиное жало, застрявшее в голове мальчика, затуманило его мысли. Стали хуже различаться слова мужчины, а затем он и совсем исчез из вида.
Новый раскат грома заставил Потаповича подскочить на диване. Горизонтальная молния озарила комнату, где на столе лежала тульская гармонь. Принесли в ремонт, так как стали западать кнопочки на басах. Но браться за работу во время грозы мужчина не стал.
Да и жена позвала ужинать. Невысокая пухленькая женщина стойко выдерживала все отрицательные моменты жизни жены музыканта: в выходные и праздничные дни никогда дома не задерживается. Зовут его то на свадьбы, то на крестины, то на вечёрки. И все вечера заняты: ремонт гармоней требует времени и внимания. Не обижается Эмилия, знает, за кого замуж шла.
К ночи гроза ушла, хоть греметь продолжало, но уже где-то далеко над лесом.
…Митя бежит по новгородской ярмарке. А здесь всё продаётся и покупается. Вот у него на глазах мужчина достал из торбы пряник и угостил его:
— Бери, малец. Это настоящий тульский пряник.
— Вкусно, — выразил свой восторг Митя. – Никогда не пробовал такой вкуснятины. Спасибо, дядечка. Как звать-то вас?
— Иваном Сизовым кличут. Слушай, малец, а пойдём-ка со мной: я там чудо видел заморское, оно играет необыкновенно красиво. Запамятовал, правда, как оно, это чудо называется.
Согласился мальчишка. Подошли они к продавцу, и мальчик сразу же узнал гармонь, на которой он играл в Германии.
— Дяденька Иван, это гармоника, я на ней уже играл. Меня дядя Бушман в Германии учил.
Взял Иван гармонику, растянул меха – полилась такая мелодия, что никого не оставила равнодушным на ярмарке.
— Дяденька Иван, да ты настоящий гармонист! – похвалил Митя музыканта, — хоть и дорого, покупай и играй.
— Я хочу научиться делать такие же… как ты говорил? А, вспомнил… гармоника. Я же мастер. Хочу, чтоб молодёжь под такую музыку, а не только под балалайку пела да танцевала. Слушай, малец, — неожиданно обратился он к Мите, — а поехали-ка со мной. Я научу тебя гармони строить.
Согласился Митя. Так попал он в Тулу, в Оружейную слободу, где попробовал вкус хлеба подмастерья при дяде Иване.
Долго корпели над новой гармоникой. Дай-ка, пока все планочки аккуратно поснимали, да меха сняли, да металлические пластины подготовили. Но время шло, работа двигалась. И вот в руках Мити новый музыкальный инструмент. Растянул меха парнишка – и полились звуки сочные, глубокие, певучие.
— Как же назвать тебя, голосистая красавица? – задумался Митя, наигрывая на гармони. – Может, по имени мастера? Дядя Иван, что скажешь?
— Нет, лучше по названию города. Есть тульские пряники, пусть будет и тульская гармонь!
Митя согласно кивнул.
И вдруг выпалил:
— Дядя Иван! А давай попробуем добавить ещё кнопочек в басы и голоса. Мне кажется, в природе звуков побольше, чем в немецкой гармонике-однорядке. Что скажешь?
Задумался мастер:
— А ты прав, малец. Давай попробуем сделать двухрядку, только обмозговать нужно, как кнопки разместить на клавиатуре, какое звучание им придать.
Сколько ночей не спит Иван, сколько дум передумал. Митя не торопит мастера, знает: спешка в важном деле совсем ни к чему.
Но однажды не вытерпел Митя, подошёл к мастеру и каким-то загадочным голосом произнёс:
— Дядя Иван, а не съездить ли нам с тобой в Санкт-Петербург?
— Эко тебя по свету гоняет!
— Дядя Иван, там, я на ярмарке слышал, мастер живёт. У него тоже ручная гармонь есть. Может, опыт его и нам пригодится.
Сказано – сделано. Город Петра встретил их моросящим дождём. Да только тучи не помешали встретиться мастерам из разных городов. А Митя во все глаза рассматривал и чешского органного мастера, Франтишека Киршника, и его удивительную гармонику, сделанную на основе органа. Франтишек рассказал гостям, что он придумал новый способ извлечения звука — при помощи металлического язычка, который колеблется под действием потока воздуха.
Пригодился Ивану и этот опыт. Правда, по возвращении домой пришлось повозиться с подгонкой металлических язычков, какие были внутри гармоники. Смастерил Иван несколько гармоник. Одну из них в подарок и Митя получил. Радовался мальчишка: как же, из рук самого Ивана Сизова самый заветный подарок держит!
Остался паренёк ещё на некоторое время у мастера, помог наладить артель по производству гармоней. А за этой мастерской появились и другие. И пошла тульская гармонь гулять по свету, веселя народ на свадьбах да гуляньях.
Засобирался Митя домой. Не хотел Иван отпускать, уговаривал его ещё поработать, опыта набраться. Да мама дома заждалась, поди. И сказал тогда Иван напутственные слова:
— Помни, сынок: в Германии гармоники изготовлялись там, где были мастера, а в России – там, куда привозили гармоники, появлялись мастера. Ты должен стать хорошим мастером.
Вернулся Митя домой. Мать его накормила, напоила. Отец интересовался, какое ремесло сын приобрёл. Всё рассказал Митя. И пожаловался на головную боль, которая преследует его уже довольно долго. Мать обратила внимание на припухлость на голове сына, а отец сразу же определил виновника боли – пчелиное жало.
История с подарком от пчёл повторилась. Митя, как услышал, что жало достать нужно, переполошился. Он решил, что без жала в голове он потеряет способность слышать музыку и забудет о своём мастерстве налаживать гармони. Но жало достали, а все навыки мальчишки сохранились.
И не только сохранились, а с каждым годом и приумножались. Вырос Митя, красавцем стал. Молодёжь его на вечёрки кличет. идёт парень, а с собой то шуйскую гармонь-черепашку несёт, то саратовскую с колокольчиками, то венскую. С гармониками на различных конкурсах да фестивалях побывал, во многих странах. И в Вене, и в Турции, и в Японии… И отовсюду вёз он домой признание своего таланта.
А дома его ожидали заказчики, у которых были сломанные гармоники. Вот и сейчас, после выступления в родном парке, его ожидает хромка, ждёт, чтобы мастер настроил её голоса.
По ночам Потаповича тревожит один и тот же сон: он сидит на колоде у костра в партизанском лагере и перебирает кнопки. Днём пришло тяжёлое известие о том, что сгорела его родная деревня. А с нею и все жители, которые мирно спали. Как пережить это? Как заставить себя жить дальше? Нельзя поддаваться панике. Он как командир отряда должен показывать другим бойцам пример, а не распускать нюни.
И снова на выручку приходит она, гармонь. Сначала грустные мелодии льются из-под пальцев гармониста, затем задорные:
— Веселей, браток!
— Давай! Давай! Наяривай! – идут в ход частушки. И жизнь продолжается.
И вот сейчас ждёт Потаповича ученик, который, как надеется гармонист, перерастёт в настоящего Мастера.
Об авторе:
Валентина Михайловна Никитина (г. Кличев, Беларусь)
Родилась в 1955 году в городе Кличеве Могилёвской области Республики Беларусь. Училась в средней школе №2 города Кличева, окончила Белорусский государственный университет (БГУ) имени Ленина. Работала учителем белорусского языка и литературы в СШ №2.
Публикации в газетах и журналах «Западная Двина», «Царицын», итоговом сборнике 6-й международной премии в области творчества для детей «Алиса–2024», антологии патриотической поэзии Беларуси «Не Z краю», антологии «По тропам башкирского фэнтези», сборниках «Расул Гамзатов», «ЛИТКОН», «VOZРОЖДЕНИЕ РОДИНЫ», «Тебе я, Несвиж, посвящаю», «Вода, вода…», «Время посадить дерево», «Майский сонет», «Вясёлка», «Витамин» (электронный и бумажный варианты) и др.
Член Белорусского литературного союза «Полоцкая ветвь» и «Международного союза русскоязычных писателей».
