* * *
Нам жизнь диктует жесткий ритм:
На скоростях живём и дышим.
Смеёмся, веруем, спешим,
Самих себя порой не слышим!
Но вдруг, устав от скоростей,
Загнавших нас в тугие узы,
Мы усмиряем пыл страстей
И нежимся в объятьях блюза.
* * *
Импровизируй в джазе, увлекай
В тот мир, где сердце плачет и смеётся.
В тиши ночного города играй,
Пусть дождь эмоций, не смущаясь, льётся.
Полутона украсят серый мир,
Чтоб, оживляя томность полувзгляда,
На полувздохе вылететь в эфир,
И полумрак рассеять звездопадом.
Импровизируй тонко, не спеша,
И невзначай скажи о самом главном,
И там внутри, где может БЫТЬ душа,
Потоком магмы что-то хлынет плавно
И разольется дерзкою волной,
Тайфунной дрожью брызнет в мирозданье,
И где-то в полумраке неземном
Зажгутся звёзды с джазовым мерцаньем.
О, джаз – переплетенье странных чувств!
Вселенская тоска и поиск брода…
О, джаз, я покоряюсь и лечу
С тобой, в тот миг, где я дышу свободой…
Памяти Дмитрия Симонова
Не потревожу, просто попрошу:
«Сыграй нам что-нибудь, как было раньше».
Я боль не пережду, не продышу,
Она сильна, в ней не бывает фальши.
Сыграй нам соло Жизни для души,
Своё, для всех… Неведомое что-то…
Ты был непогрешим, несокрушим,
Ты жил в предвосхищении полёта.
И мы с тобой взлетали к небесам,
На пике удивительных мелодий,
Не вторя ни часам, ни голосам,
А подчиняясь нежности рапсодий,
Когда душа в огне ли, в мятеже,
В спокойствии, а может быть в мечтаньях
Всё требует: «Играй! Ещё! Туше…
Ты знаешь тайну? Ты скрываешь тайну…
Или открыт навстречу всем ветрам,
Навстречу всем кострам и тихим вьюгам?
Скажи нам, Митя, ты играешь Там?
Всё о любви? Не только о разлуке?»
Мы слышим, понимаешь, слышим мы
И разговор твой, и игру, и шутки,
Ты словно раздвигаешь крылья тьмы,
Пусть не на час, а лишь на три минутки.
Но мы подарком щедрым дорожим,
На это время в душах станет легче.
Сыграй по вдохновенью, для души,
Твоя игра пленит, спасает, лечит…
Сыграй нам что-нибудь…
* * *
Осень снова надела свою золотистую шаль.
Я кленовым листом утону в ее ярких узорах.
Ты возьми этот лист и поставь вместо нот на рояль,
И сыграй мою жизнь, как сонату, в мерцающих зорях.
Ты в прожилках листа только нежность открыто прочтешь,
Ты услышишь любовь, что тревожно в груди трепетала,
И в душе зазвенит упоительно-сладкая дрожь,
Твое сердце закружится в ритме осеннего бала.
Я тебе подарю тихий шепот слепого дождя,
Расскажу, не таясь, как люблю я тебя и тоскую,
Чтобы ты понимал, что когда я молчу уходя,
Я тебя в своем сердце на царство любви короную.
Много лет пролетит, и в какой-то безрадостный год
Я уйду далеко в край небес и горящих созвездий.
И под ноги твои снова пламенный лист упадет,
Как признанье в любви, как моя погрустневшая песня.
Будет вечно кружить над землей золотой листопад,
И другие влюбленные в сквере свиданья назначат,
Осень бросит на них ослепительно-радостный взгляд,
И кленовыми листьями тихо от счастья заплачет.
* * *
Черная судьба… белая судьба…
В каждой из судеб есть стезя раба.
В каждой из судеб есть свободы свет –
Незнакомый путь или чей-то след.
Пасмурный рассвет, джазовый закат.
Есть свобода петь и свободный взгляд
На враждебный мир и на свободный мир,
На голодный день и роскошный пир.
Саксофон поет, плачет саксофон.
Он уводит в жизнь, он уводит в сон,
В сон, где счастье есть и свобода жить,
Где легко прощать и вольно любить.
Барабаны бьют. В ритмах – звон эпох.
Ты вчера был нищ. А сегодня – бог!
Джазовых бродяг с пыльных троп земли
Джаз – великий маг – вывел в короли!
* * *
Мир шумным стал, стремительным и дерзким.
В нём скорость, суета, ненужный спор.
А мог бы быть наивным, добрым, детским,
И нежным, как ночная гладь озёр.
Несётся человек в извечной гонке,
И знает, что пока не прерван блиц,
Пора успеть взять за руку ребёнка,
Послушать шум дождя и пенье птиц.
Пройти по травам трепетно атласным,
Глотнуть осенний горький дым костров.
Влюбиться неожиданно и страстно!
И не бояться шторма и ветров.
Упасть в хлеба, колосья сжав в ладонях,
Услышать русских песен перелив,
Звон балалаек, и раскат гармоней,
И вновь понять: ты этим миром жив!
Который дышит, плачет и смеется,
И с чувством пишет музыку веков
Из солнечных лучей, воды в колодце,
Из белых птиц и белых облаков –
Все набело, по совести и честно.
Ведь партитуру жизни не купить.
Оркестр души такие помнит песни,
Что смысла нет пред Господом юлить.
Мир шумным стал, но он обязан слышать
И стук сердец, и спешный ход часов.
Мы музыку веков все вместе пишем,
И, как известно, без черновиков.
Памяти ушедших музыкантов
Они остались музыкой во мне.
Их имена пред Вечностью нетленны,
Печальны, и светлы, и вдохновенны…
Они остались где-то в вышине.
Они прошли разбросами дорог
Прямей прямого, битого избитей,
Чтоб музыка, как божия обитель,
Впустила их на райский свой порог.
Они смеялись, душами светясь,
И брали ноты ярче, звонче, выше.
И Бог, который всё невольно слышит,
Игрой их любовался не таясь.
Как смерти ждал, когда струилась жизнь,
И ноты шелестели на пюпитре,
И музыка единственным арбитром
Судила всех, зовя бесстрашно ввысь!
А где-то тихо плакал саксофон,
И пела флейта, и рояль был нежен…
И мир был Вечен, краток, безнадежен,
И еле слышен был церковный звон…
Они остались музыкой во мне,
Отшелестели нотной партитурой…
Жизнь, как художник, пишет холст с натуры.
Маэстро Бог тоскует в стороне.
Об авторе:
Наталья Викторовна Кулакова (г. Северодонецк, Луганская Народная Республика)
Автор четырёх поэтических сборников, изданных в Луганске в разные годы. Автор слов к музыкальному диску «Музыка ливня» в соавторстве с Н. Пасечник. Участник и дипломант областных песенных конкурсов. Участник музыкально-поэтических композиций. Стихи Н. Кулаковой печатались в различных изданиях (Москва, Донецк, Северодонецк, Луганск). Финалист и обладатель диплома читательских симпатий и благодарности читателей Международного конкурса «Есть только музыка одна» памяти Дмитрия Симонова (2021, 2022). Обладатель специального диплома «За лучшую песню о любви» (музыка Н. Пасечник) Международного музыкально-литературного конкурса «Слово и Музыка» (2023). Является членом Международного Сообщества Писательских Союзов.
