Эта история произошла одним прекрасным летним днём. Было тепло. Солнышко светило очень ярко, растения с радостью тянули к нему листочки, счастливо пели птицы. Дул лёгкий ветерок. Словом, стояла такая погода, о которой можно только мечтать. Двор манил. Мальчишки играли в футбол, задорно крича и обмениваясь впечатлениями. Где-то неподалеку раздавался заливистый смех. Петя смотрел на жизнь вокруг и огорчался. Его дни проходили не так легко и беззаботно. Они были омрачены музыкой. Бабушка, всю жизнь проработавшая в музыкальной школе, считала, что мальчику необходимо играть каждый день, и строго за этим следила. И не понимала, что это так сложно: читать ноты, водить смычком, издавать чистый звук. Особенно, когда светит солнце, а мимо окон то и дело снуют друзья и зовут гулять.
— Петька! Бросай свою скрипку! Айда к нам! — за окном в третий раз за день мелькнула вихрастая голова Коли, лучшего друга. Он призывно помахал волейбольным мячом.
Петр посмотрел на инструмент, на друга, на такой манящий мяч… И взялся за смычок. Скрипка отозвалась жалобно, будто бы умоляя отпустить её на свободу. И противиться этому желанию совсем не хотелось. «Скрипке надо отдохнуть!» — решил мальчик и положил её на стул.
— Иду! — ответил он Коле и весело побежал во двор.
А тем временем в распахнутое окно заглянул солнечный лучик. Он медленно обошёл комнату и остановился на открытом сборнике нот. Лучик заботливо светил, пробуждая ото сна обитателей сборника. Почувствовав тепло, целая нота До потянулась, покрутилась круглыми боками, разминая их от утомительного сидения между линейками, и обратилась к другим ноткам:
— Вставайте! Скорее-скорее, пока не пришёл этот противный мальчишка!
— Можете не спешить, — заметил внимательный Скрипичный ключ. Он отличался наблюдательностью. — Скрипка не на месте!
— Тогда вперёд! — скомандовала целая нота До. — Как договаривались!
И с этими словами нота До решительно скатилась с нотного стана на крышку стола.
— Скорее! Скорее! — торопила она своих друзей. Вслед за нею внизу оказались и другие ноты: и половинная Ми, посматривающая на свое отражение на столе, и восьмой Фа-диез, забавно мотающий хвостиком влево-вправо, и шустрая шестнадцатая Ре второй октавы, которая всегда была легка и беззаботна. Даже маленький, едва заметный Форшлаг, нотка Ля, которую никогда не принимали всерьёз, и та поспешила прочь с нотного стана. Предпоследним поле сборника нот покидал изящный Скрипичный ключ. А вслед за ним, кряхтя и охая, из сборника вылез нотный стан.
— Свобода! — решительно заявила нота До. — Не будем больше служить мальчишке, который нас не любит!
— Меня он всегда забывает играть на полтона выше, — возмутился Фа-диез. — Надо мной уже все диезы при ключах смеются, какой я невезучий!
— А меня… Меня он ни разу не прочитал правильно! Будто бы и не существует ноты Ми, — пожаловалась другая нота.
— Про меня всегда забывают, — грустно сообщила маленькая нотка Ля, форшлаг. Она даже сейчас была ниже всех ростом и специально подавала голос, чтобы и её заметили.
— А меня… А я… — тут и там летело со всех сторон. Нотам сильно не нравилось то, как к ним относятся, что их неправильно читают и играют. И они решили уйти туда, где их будут уважать и ценить. Или хотя бы правильно играть.
— Там открыто окно, мы можем уйти через него, — сообщил Скрипичный ключ.
— Конечно, в окно! — обрадованно подтвердила целая нота До и, пропустив вперёд ключи, пошла за ними. За нею поспешили шестнадцатая Ре, половинная Ми и все остальные.
— Подождите, меня подождите! — пропищала маленькая нотка Ля, изо всех сил стараясь догнать друзей на своих маленьких коротеньких ножках. Наконец, и она добежала до подоконника и посмотрела вниз. Там толпились другие ноты и ждали. Как же далеко они от неё! Как же страшно!
— Давай, Ля, спускайся! — посоветовала целая До.
— Не бойся, — сообщил Скрипичный ключ, — мы тебя поймаем. Посмотри, нас же много!
Легко сказать: не бойся! А если страшно, то как тогда?
— Закрой глаза и прыгай! — назидательно произнес Фа-диез.
Маленькая нотка Ля с сомнением покачала головой, рассматривая конструкцию, по которой спускались друзья. Линейки нотного стана встали друг на друга, образуя высокую-высокую горку.
— Я попробую, — нерешительно протянула она и, оттолкнувшись от подоконника короткими ножками, завизжала, впервые в жизни ощутив полёт. В этот момент в комнату ворвался ветер и, бережно укутав Форшлаг, понёс его за собой. Лёгкая маленькая нотка по-прежнему визжала от страха и восторга. Полёт был прекрасным. Только вот… Только вот летела она не вниз, где были друзья, пытавшиеся подпрыгнуть и подхватить её, а вперёд. Туда, где она никогда ещё не была. Маленькая нотка всегда хотела путешествовать и побывать в неведомых краях. И, кажется, её мечта начинала сбываться самым необыкновенным образом.
***
Нотка летела достаточно долго. Ей понравилось летать – окружающий мир проносился мимо быстрыми пятнами. Широко распахнув глаза, она внимательно следила за тем, что происходит вокруг. Мир нотки безумно мал: пять бесконечных линеек и инструмент. Конечно, когда негодный мальчишка оставлял сборник, где жила нотка, открытым, перед ней раскрывался другой мир. Прямоугольная деревянная рама, именуемая окном. Солнечные лучи, приносящие радость. Странное шипящее существо, говорившее «мяу» совершенно неритмично и неприлично громко. Это чаще всего и видела нотка рядом с собой. Но мир, мир ведь намного богаче, он не ограничен одной комнатой. И маленькой нотке было очень любопытно: а что дальше? Что находится за окном?
Долго ли, коротко ли стал стихать порыв ветра. Пятна стали больше и чётче, маленькая нотка даже смогла их разглядеть. Наконец, ветер угомонился окончательно, а маленькая нотка скатилась на что-то мягкое и зелёное. Она встала и осмотрелась. Вокруг неё был огромный зелёный лист, содрогнувшийся и примявшийся после её падения. «Если меняет форму, значит, живое», — подумала нотка и решила поздороваться.
— Добрый день! — вежливо заговорила она и склонила головку вниз. Маленький хвостик смешно закачался взад-вперёд в такт движению. — Простите, я, кажется, вас задела.
Изумрудное полотно снова зашевелилось и замерло в удивлении.
— Здравствуйте, — глухо прошелестело оно. — Извинения приняты.
Маленькая нотка кивнула. Полотно казалось очень длинным и каким-то неровным. Оно было похоже на ковёр, лежавший в комнате Пети. Только в отличие от того ковра оно было живое. Всё живое стремится к движению, а это полотно ведёт себя странно: вроде бы и движется, а вроде бы и нет.
— Скажите, а вы давно тут лежите? — смущенно спросила нотка, всё-таки решившаяся задать волнующий её вопрос.
Полотно вдруг рассмеялось. Его смех звучал раскатисто и задорно, что никак не сочеталось с глухим голосом и огромным размером. Немного успокоившись, оно произнесло:
— Примерно с мая. Я — трава. А ты кто?
— Приятно познакомиться, — улыбнулась нотка, наблюдая за переменами в собеседнике. — А я Форшлаг.
Задорные зелёные… волосы Травы, до этого качавшиеся в разные стороны, замерли на месте.
— Кто-кто? — переспросило полотно.
— Форшлаг, — повторила нотка и попыталась пояснить. — Маленькая нота.
— Ах, нота, — важно протянула Трава, пытаясь не рассмеяться вновь: так гордо и важно представилась её новая знакомая. — И что ты здесь делаешь, Форшлаг?
— Я прилетела из окна, — пояснила нотка, только сейчас задумываясь над тем, что же ей делать дальше. Они с друзьями хотели убежать и убежали. Но друзья так далеко… И с ними было бы гораздо веселее знакомиться с Травой.
— Откуда прилетела? Разве ноты живут на окнах? — тепло и сочувственно поинтересовалась собеседница. Нотка показалась ей такой трогательной и забавной, что хотелось узнать о ней побольше, а при необходимости помочь и защитить. Тем более, что Форшлаг явно начала грустить.
— Нет, конечно, — ответила нотка, бодрясь. — Я жила в сборнике мелодий для скрипки. Нас с друзьями неправильно играли, мы решили сбежать. Скатывались по Нотоносцу, а я не удержалась… — Форшлаг шмыгнула носом. Ей категорически не нравилось быть одной, без своих друзей. — Меня сюда ветром унесло.
— Не плачь, — широкая Трава бережно укутала нотку и погладила её по голове. — Твоя беда большая, но ей можно помочь.
Маленькая нотка тут же перестала хныкать и улыбнулась:
— Правда? А как?
Трава посмотрела на неё внимательно:
— Ты прилетела с той стороны. Значит, если пойдёшь в обратную сторону, то рано или поздно выйдешь к своему дому.
Так просто! Маленькая нотка счастливо подпрыгнула и покрутилась на месте.
— Так здорово! Спасибо тебе! А можно я пойду?
— Конечно, можно! Удачного тебе пути!
— Спасибо! До свидания!
Маленькая нотка отвернулась от Травы и зашагала по чему-то серому, жёсткому и очень длинному. Оно тоже напоминало полотно. Что это было такое, нотка не знала. Сколько она ни звала, это полотно не отзывалось. Но она не обижалась: мало ли, чем оно было занято. Если оно такое великое, то наверняка занимается не менее великими делами. Форшлаг шла довольно долго и, устав, присела отдохнуть. Она вытянула свои короткие ножки и принялась смотреть по сторонам. Рядом с ней снова было большое полотно, на этот раз коричневого цвета. По нему очень быстро перемещались какие-то существа, переставляя хвостики. Маленькая нотка насчитала 6 хвостиков и восторженно отметила:
— Вот это длительность!
Существа тем временем спешили. Маленькая нотка увидела что-то серое на них. «Интересно, что это за пятнышко?» — подумала форшлаг. А рядом с ней в это время остановилось одно из существ, явно переводя дух. Нотка посмотрела на него с любопытством, а потом спросила:
— Скажите, пожалуйста, а куда вы так спешите?
— В муравейник, — ответило существо, насмешливо посматривая на нотку. Та серьёзно задумалась и поспешила уточнить:
— А это что такое?
Её собеседник удивился:
— Ты что, не знаешь, что это такое?
Нотка, залившись краской, покачала головой. Ей было очень стыдно за свою безграмотность.
— Это дом, — подумав, объяснило существо. — Ты знаешь, что такое дом?
— Знаю, — кивнула головой нотка. — Это там, где живут.
Собеседник облегчённо выдохнул и посмотрел на необычную незнакомку. Она была такая забавная и милая. Хотя и задавала странные вопросы. Интересно, а кто это такая? Раньше таких растений или животных ему не встречалось.
— Верно! Скажи, а как тебя зовут?
— Форшлаг! Я маленькая нота, — пояснила нотка. — А ты кто?
— А я муравей! — гордо представился он и протянул одну из шести хвостиков Форшлагу. — Будем знакомы!
— Будем! — улыбнулась нота, ответив на рукопожатие. То, что она изначально приняла за хвостик, оказалось лапкой. — Скажи, а что это такое ты несёшь?
Муравей поморщился. Он не очень любил шумных и любознательных. А его новая знакомая, видимо, такая. Стрекоза!
— Глину, — односложно ответил он, думая, что эту светскую беседу пора заканчивать. Он передохнул, а дела не ждали.
— А зачем?
Новый вопрос знакомой вызвал раздражение. Бывают же такие любопытные… ноты!
— Чтобы починить дом! — пояснил он. — Извини, мне пора, у меня дела! Пока!
Не дожидаясь ответа, он взвалил на себя глину и поспешил за остальными. Нотка сердито посмотрела ему вслед:
— Подумаешь, какой деловой! У меня тоже дела есть! Мне своих искать надо!
Форшлаг встала, отряхнулась и гордо поспешила в сторону дома.
***
Маленькая нотка продолжала свой путь к дому. Наконец, серое полотно закончилось, а вокруг всё сменилось различными оттенками зелёного. Рядом с ноткой было много деревьев – их Форшлаг раньше видела из окна. Было здесь и уже знакомое покрытие – Трава. Правда, более короткая в высоту и явно мрачная. Впрочем, это было объяснимо. По Траве сновали туда-сюда мальчишки. Такие же активные, как и Петя, когда не занимался музыкой. Маленькая нотка посмотрела на них и обреченно присела. Мальчишки бегали так быстро, что могли не заметить нотки и ненароком задеть или вообще раздавить. А потому придётся подождать, пока дети устанут или им надоест бегать здесь.
— Перерыв пять минут! — раздался грозный голос какого-то мужчины. Его нотка в общей суматохе не заметила. Обрадованная тем, что может продолжить путь, она вскочила на ноги и уже намеревалась пойти, как с визгом отскочила. На неё летело что-то тяжёлое.
— Осторожно!!! — верещала Форшлаг. — Раздавите!
— Откуда этот звук? — поинтересовался виновник происшествия.
— Снизу! — раздраженно пояснила очевидное маленькая нотка. Обычно она вела себя спокойно и вежливо, но сейчас была очень напугана.
— Ох ты ж… — протянул мальчишка и присел на корточки, внимательно разглядывая Форшлаг. Той мгновенно стало неуютно и захотелось спрятаться. — Ты цела?
— Кажется, да, — неуверенно произнесла нотка. Её ножки дрожали после потрясения, хотя она и проявила моментальную реакцию.
— А ты вообще кто? — запоздало спросил мальчик.
— Я – нота, — стуча зубами, сообщила Форшлаг. — А тебя как зовут?
Мальчик смотрел на новую знакомую с огромным интересом. Живых нот он ещё ни разу не видел.
— Я Сева. Ты того… Извини за рюкзак. Не заметил тебя.
— Ничего страшного, бывает, — заверила мальчика нотка. Сказать по правде, она не знала, как правильно принимать извинения, и ответила так, как это всегда делали родители Пети в таких случаях. А между тем, их компания пополнилась ещё одним мальчиком.
— Здорово, Севыч! — прокричал он, подбегая ближе. Нотка напряглась, но в этот раз всё обошлось: мальчик остановился рядом с ними и не задел её. — За кем следишь?
— Здорово, Пашка! Да вот… за нотой наблюдаю, — смущённо ответил Сева. Тот, кого назвали Пашкой, покрутил пальцем у виска.
— Ты совсем того? За какой ещё нотой? Инопланетянин рядом не стоит случайно? — грубо засмеялся тот.
— Ты глаза опусти и посмотри сам! — огрызнулся Сева. Форшлаг скромно пошаркал ножкой.
— И правда, нота! Настоящая! — восторженно заявил Пашка и присел на корточки. — Слушай, а что ты умеешь делать?
— В смысле? — не поняла нотка, подняв глаза на мальчика.
— Мы с Пашкой играем в футбол, болеем за ЦСКА. А ты что можешь?
Форшлаг призадумалась. В футбол играть она точно не умела. По крайней мере, никогда не пробовала. У нее было только одно дело – музыка. Но без нотного стана или инструмента она была бессильна.
— Я умею обозначать звук и спеть его, — после некоторой паузы заявила нотка. — Вот так: «Ля!».
Тонкий голос нотки колокольчиком разнёсся над двором.
— И всё? — разочарованно посмотрели мальчишки на нотку.
— Всё, — подтвердила она.
— Фи, как скучно! — протянул Пашка. — Футбол гораздо интереснее.
Нотка возмущённо посмотрела на мальчишку, но в споры вступать не захотела. Сказанное прозвучало слишком обидно. Эти мальчишки совершенно ничего не понимают!
— А мне интереснее музыка, чем футбол! И мне, пожалуй, пора! — сообщила нотка, стараясь не показывать своих чувств.
Сева тут же разволновался:
— И куда ты пойдешь? Может, тебя донести? А то ещё раздавят ненароком…
Паша удивленно посмотрел на приятеля:
— Севыч, ты чего? Ты ж на ворота сейчас встанешь после перерыва! Давай отдадим ее Зойке и дело с концом.
— Минуточку! — маленькая нотка ловко вскочила на ноги. Ей очень не понравилось, что кто-то решает, как с ней быть. — Кто такая эта Зойка?
— Девчонка с этого двора, — поморщился Сева. Видно, не особенно он эту Зойку жаловал. Или она его. — Учится с нами в одном классе и играет на рояле. Она тебя не обидит, не бойся.
Форшлаг прищурилась. Из того, что девочка играет, вовсе не следует, что её не обидят. Петя вот тоже играет, да только…
— Думай быстрее, скоро игра начнётся, — поторопил нотку Пашка. — Пойдёшь к Зойке? Она вон в том доме живёт…
Мальчик махнул рукой в сторону, откуда и прилетела нотка. По крайней мере, ей сократят путь.
— Пойду, — согласилась она. Сева аккуратно наклонился, взял нотку в руки и бережно понёс. Пашка, ворча, что не много ли чести для такой крохи, плёлся рядом. Обещанная Зойка жила на первом этаже. Мальчишки подошли к окну и громко постучали.
— Зойка, вылазь, ты нам нужна! — заорал Паша, то и дело поглядывая во двор: совсем скоро закончится перерыв и возобновится игра.
— Кировский, чего тебе? — недовольно спросила девочка, подходя к окну. — Сказала же: математику списать не дам. Сам думай!
— Да не нужна мне твоя математика, — обиделся Павел. — Мы тут нашли, это по твоей части.
Они с Севой поставили нотку на подоконник и моментально убежали.
— Вот балбесы! — прокомментировала Зоя и обратилась к нотке. — Привет! Я Зоя!
— Привет! А я Форшлаг, — представилась нотка, разглядывая девочку. Короткие забавные хвостики, как у неё самой. Добрые и умные глаза. Спокойное лицо. Она не такая противная, как считали мальчишки.
— А какой звук ты обозначаешь? — спросила Зоя.
— Ля первой октавы, — пояснила маленькая нотка.
Обязательные ритуалы при знакомстве закончились. Как продолжать диалог, Зоя не знала. Она впервые видела ноту вне сборника и растерялась. Наверное, стоило проявить гостеприимство и предложить… Но что можно предложить ноте? Она же не пьёт чай или кофе, не ест печенье. И тут Зоя заметила, с каким интересом её гостья смотрит на стоящее в углу пианино. Кажется, девочка знала, что делать.
— А давай я тебя сыграю, — предложила Зоя.
Нотка от удивления чуть не свалилась со своих ножек. Просто так сыграет? Правильно? По собственному желанию? Разве так бывает? Она недоуменно хлопала глазами, а Зоя тем временем присела на стул, открыла крышку инструмента, отсчитала вслух ритм и легко прикоснулась к клавише. «Ля», — выдохнула она. От короткого чистого, словно по камертону, звука нотка зажмурилась. Это было блаженством, когда тебя играют правильно. Хотелось услышать ещё раз. Зоя, будто бы что-то чувствуя, повторила нажатие. Невероятно! «Надо обязательно рассказать своим про Зою!» — подумала нотка. И радость тут же улетучилась из её маленькой души. Друзья… Как же она соскучилась по ним! Они же, наверное, беспокоятся и переживают… Глаза нотки подозрительно заблестели.
— Что такое? — Зоя вернулась к окну. — Что случилось?
— Друзья… — хлюпала нотка носом и рассказала свою историю.
— Пойдём к твоим друзьям, я тебя отнесу, — тут же вызвалась помочь девочка. — Здесь недалеко, заодно и прогуляюсь.
— Спасибо тебе, Зоя!
Маленькая нотка, шмыгнув носом в последний раз, окончательно успокоилась. Теперь всё будет хорошо! Ведь она вернётся домой!
***
Зоя шла решительным быстрым шагом делового человека. Чем быстрее они найдут других ноток, тем скорее её новая знакомая станет весёлой и радостной, как и положено обозначаемому ей звуку. Двор, в который они пришли, был похож на её собственный: игровая коробка, где гоняли мяч галдящие мальчишки, детская площадка, по которой носилась неугомонная малышня, лавочки, на которых сидели вечно бдительные старушки. Словом, типичный летний день обычного двора. И не было здесь ни певучих ноток, ни основательных ключей, ни длинных, словно шест, линеек нотного стана.
— Зоя, как же так? — плакала Форшлаг. — Где же они? Где? Они, наверное, пошли меня искать…
— Если бы они пошли тебя искать, мы бы их встретили по дороге, — заметила девочка, присаживаясь на скамейку. Она аккуратно прижала нотку к себе и пыталась успокоить.
— Нет, наверняка мы разминулись… — Форшлаг не хотела верить в плохое и строила догадки. — Или они ошиблись двором? Зоенька, давай обойдём всё вокруг, вдруг они там? Пожалуйста!
Зоя тихонько вздохнула и встала. Они действительно обошли ближайшие дворы, но и там не было ни единого следа нот. Они вслушались в беседы, тёкшие неторопливой рекой, но они были о погоде, о повышении цен и о новых реформах. Ничего музыкального.
— И что теперь делать? — тихонько спросила Форшлаг, когда они вернулись в исходную точку. Она уже не плакала, но по-прежнему была грустна. Надежда по каплям растворялась в печали. Рядом сидела Зоя и размышляла о том же. Она не любила детективы и не представляла, с чего можно начать поиски. Тем более, речь шла не о людях, а о нотах. Не подойдёшь ведь к прохожим с вопросом, не видели ли они чего-нибудь музыкального. Того и гляди засмеют, обругают или вовсе посчитают за психа.
— Я думаю, — неуверенно начала девочка, припоминая разные фильмы, — что нужно понять, куда могли пойти твои друзья, и посмотреть там.
Нотка задумалась и шмыгнула носом.
— Не знааааю, — протянула она, пересаживаясь на Зоиных коленях поудобнее.
— Попробуй вспомнить, — уговаривала её девочка, пытаясь рассуждать логически. — Вы же наверняка обсуждали побег, строили планы.
— Обсуждали, — кивнул головой Форшлаг. — Но мы обсуждали, как сбежать, а не куда идти. Зоя, а вдруг с ними что-то случилось? Что-то страшное?
— Не думаю, — Зоя тряхнула волосами. — Их же много. А музыка – это великая сила. Точно! Музыка!
Зоя подпрыгнула и подхватила на руки завизжавшую от ужаса нотку.
— Через два квартала музыкальная школа, в которой я учусь, — пояснила она. — Наверняка твои друзья пошли туда! Там много музыки и нот! И скрипки там тоже есть, и нотные сборники!
— Правда? — оживилась Ля. — Тогда пойдём скорее!!!
Никогда ещё Зоя не шла в школу так быстро. На занятия она выходила заранее, чтобы не опаздывать и не спеша наслаждаться прогулкой. Но сейчас каждая секунда была на счету, и девочка, не жалея сил, бежала по нужному маршруту. Сидящая в кармане платья нотка периодически голосила то от восторга, то от ужаса. Ей, такой маленькой, скорость перемещения девочки казалась просто сумасшедшей. И в этом была своя прелесть.
— Пришли! — выдохнула Зоя, переходя с бега на шаг и восстанавливая дыхание. Нотка, заметив изменение темпа – теперь она на всю жизнь запомнит, что значит prestissimo – осторожно приподнялась на коротеньких ножках и выглянула наружу.
— Симпатично, — признала она. Вокруг здания, к которому они приближались, росли деревья… А ещё там были цветы, их поливал некий мужчина.
— Зоенька, здравствуй! — приветливо помахал рукой он. — Ты позаниматься пришла? Зал сейчас занят.
— Здравствуйте, дядя Паша! — улыбнулась ему Зоя. — Да я флешку потеряла, кажется, в классе сольфеджио. Можно я схожу и проверю?
— Конечно, иди, — согласился добрый мужчина. — Если класс закрыт, сама возьми ключ на вахте.
— Хорошо, спасибо!
Зоя продолжила путь, а маленькая нотка вылезла из кармана и переместилась повыше. Сейчас она была похожа на небольшую брошку, неосторожным движением приколотую к платью.
— А кто это был? — спросила нотка.
— Дядя Паша, наш охранник, — кратко пояснила Зоя. — Посмотри налево. Узнаешь?
Маленькая нотка послушно повернула голову в указанном направлении. Там расположился огромный скрипичный ключ, расположенный на какой-то подставке.
— Скрипичный ключ! — восторженно проговорила нотка. — А где басовый?
— Этот вопрос я задаю третий год, — засмеялась девочка. — Пока у нас только памятник скрипичному ключу. Чтобы его никто не забыл! Держись крепче!
Форшлаг обиженно вытянула нижнюю губу. Ей было очень интересно посмотреть на музыкальную школу изнутри. Ля много слышала о ней и от Пети, и от Зои. Правда, Петя сильно ругался на школу, а Зоя, наоборот, хвалила. Она же и предупредила, что в школе во время перемены много бегают и толкаются, маленькую нотку могут нечаянно задеть или, того хуже, наступить на неё. Память услужливо напомнила недавний эпизод с рюкзаком, и Ля пришлось подчиниться. Но обижаться и сидеть в неведении ей пришлось недолго. Зоя зашла в класс для занятий сольфеджио, о чем известила нотку. Форшлаг окинула глазами окружающее пространство. Оно было огромным! А прямо перед ними висела доска с нарисованным белым цветом нотным станом. На нём расположились разные ноты. Они были похожи на тех, с которыми Форшлаг жила в сборнике. Но они одновременно казались другими. Одно она могла сказать точно: эти ноты были такими же живыми, как и она сама. И сейчас они замерли, потому что рядом была Зоя. Люди могут видеть ноты только записанными или воспринимать на слух. Остальное запрещено правилами, которые Форшлаг успела нарушить по воле обстоятельств. Но другие ноты их свято соблюдали.
— Зоя, — маленькая нотка повернулась к отзывчивой девочке, — спасибо тебе за помощь! Дальше я сама! Ты только посади меня на место!
Зоя удивилась. Всё происходившее за последний час напоминало сказку. И вот сказка закончилась. Её просили уйти. Но оставлять маленькую знакомую совсем без помощи ей не хотелось.
— Ты уверена? — уточнила она.
— Да, — кивнула нотка.
— Хорошо, — проговорила девочка. Внутри неё зарождалось что-то новое и непонятное, от чего хотелось сесть за инструмент и играть. Но не придуманное композиторами, а что-то своё. — Ты знаешь, где меня искать.
Зоя бережно взяла пальчиками новую знакомую и, подумав, поместила её над третьей нотой в такте. Пусть будет так. Она еще раз посмотрела на нотку, запоминая их встречу.
— Береги себя! — пожелала она серьёзно и вышла за дверь. И в это же время тишину пустого класса наполнил радостный гомон нот. В отсутствие людей они спокойно общались между собой. Форшлаг воспряла духом: она снова рядом со своими! Как же здорово! Надо срочно с кем-нибудь познакомиться!
— Привет! — обратилась она к стоящей слева от неё восьмой ноте.
— Привет! — недоверчиво ответила ей соседка и отвернулась. Маленькая нотка недоуменно захлопала глазами: отчего такая неприязнь? Впрочем, может, у неё просто плохое настроение?
— Привет! — повторила тот же маневр Форшлаг, но уже по отношению к ноте, которая была записана под ней.
— Здорово, коль не шутишь, — буркнула другая соседка.
Глаза маленькой нотки наполнились грустью. И здесь ей не рады! Тогда надо познакомиться с кем-то ещё, из более дальних соседей. Она приподнялась на ножках и внимательно стала разглядывать ближайшее окружение. Через ноту от неё на третьей линейке весело болтала ножками и крутила хвостиками неугомонная Си. «Она точно меня поймёт!» — подумала Форшлаг и хотела прокричать что-то, как услышала основательный, солидный голос, звучавший с добавочной линейки:
— Берегитесь! Диез идёт!
Сообщение вызвало очень бурную реакцию среди ноток. Одни засуетились и попытались расположиться так, чтобы их не было видно. Другие пытались стать паузами, но не выходило. Третьи искали спасения за соседями. Словом, внутри такта было шумно и суетно. И лишь маленькая нотка не могла понять: что такого особенного в этом диезе, что его все боятся?
Сам Диез, не обращая внимания на весь переполох, вызванный его появлением, медленно и осторожно перемещался на свое место. Он встал рядом с первой нотой такта, ля первой октавы. Ноты, стоящие на первой и второй линейке, дружно выдохнули. А вот маленькая нотка почувствовала нечто странное. Она вдруг стала вытягиваться вверх и расти.
— Мамочки! — заверещала она, наконец, сообразив, в чём дело. Теперь она на полтона выше, чем была. Но это же никуда не годится! Зачем ей такие высокие ноги? Зачем такой тонкий, писклявый звук? Это же не она, а что-то невообразимое! Нужно срочно спасаться и добежать до тактовой черты, тогда Диез не будет иметь над ней такой власти. Маленькая нотка набрала побольше воздуха и побежала вперёд. Но автор мелодии явно не был на стороне Форшлаг. Ему и в голову не могло прийти написать свое произведение меньшего размера. Вокруг мелькали шестнадцатые ноты и шестнадцатые паузы, но конца такта не было видно. Форшлаг уже начинала задыхаться от быстрого бега, как вдруг увидела неожиданное спасение.
— Бекарчик! — заверещала она, обнимая стоявший ранее с невозмутимым видом знак альтерации. — Как хорошо, что ты тут!!!
Маленькая нотка сразу почувствовала, как её ноги стали уменьшаться в размерах. Теперь она была сама собой. Уставшей от впечатлений, но всё той же Ля первой октавы. Она блаженно улыбалась, впрочем, не отпуская Бекар.
— Бекар – это всегда хорошо, — самодовольно подал голос упомянутый знак. — Ты не из этой мелодии. Как ты сюда попала?
— Да я вообще не отсюда, — выдохнула нотка. — Ты не знаешь, новых нот сюда не поступало?
И она рассказала Бекару свою историю. Тот внимательно слушал, а потом покачал головой:
— Нет, новых нот не было. Я бы знал.
— Как не было? — удивилась маленькая нотка. — А куда они тогда пошли? Я была уверена, что сюда…
Бекар хитро улыбнулся.
— Ты не искала сверху. Всё, что происходит внизу, видят птицы. Видят и об этом поют, — сказал он.
— Птицы… — протянула Форшлаг. А ведь действительно, птицы тоже имеют отношение к музыке. Они летают везде, где заходят, они многое видят и знают. А ещё они очень любят сидеть на окнах, даже в классе сольфеджио. Об этом как-то рассказывал Петя.
— Спасибо тебе, Бекарчик! — маленькая нотка тут же воспряла духом и отпустила своего спасителя. А потом стала сползать с доски. Теперь её целью был подоконник. И она непременно до него доберётся! А потом и до птиц!
***
Маленькая нотка лежала на подоконнике и пыталась вспомнить всё, что она знала о птицах. Это были такие странные объёмные нотки и двумя хвостиками по разным сторонам от туловища, эти хвостики называют крыльями. Форшлаг это знала от Пети, который как-то раз принёс домой раненого голубя и возился с ним, естественно, не закрыв сборник нот. С помощью крыльев птицы летают. Ещё они забавно чирикают самые замысловатые мелодии. Как-то нотка пыталась запомнить их мелодию и представить в стандартной нотной записи. Она сбилась уже на втором такте… Пожалуй, это всё. Ни их привычек, ни образа жизни маленькая нотка не знала. И терпеливо ждала, когда же хоть кто-то прилетит и сядет на окно. В какой-то момент, когда нотка уже устала ждать и думала о смене дислокации, на подоконник приземлились две птицы в серой тональности. Она впервые видела птиц так близко! По сравнению с ней они были просто огромными! И немного страшными. Нотка с замиранием сердца следила за ними. Одна птица, по-видимому, очень сердитая, посмотрела на другую:
— И зачем мы сюда прилетели? — поинтересовалась она и повернула голову в сторону того, что называют крыльями. С важным видом она принялась чем-то острым в них наводить порядок.
— А то сам не видишь! — огрызнулась вторая птица. — Разуй глаза!
— Вижу! — как-то слишком плотоядно произнесла первая птица, так, что маленькой нотке почему-то стало очень страшно. Птица тем временем смотрела на неё очень хищным и неприятным взглядом.
— Ааааааа! — закричала нотка. С двух сторон одновременно в неё впились два остреньких шпиля. — Отпустите! Я не съедобная!!!
— Это ещё почему? — удивилась первая птица, выпуская добычу.
— Я нота! Меня не едят, а только играют или поют! — сообщила Форшлаг, радуясь, что её нижнюю часть отпустили. А вот верхняя была ещё в плену у птиц.
— Тьфу! — вот и вторая птица выплюнула добычу. — А издали была похожа на червяка.
Кто такие червяки, маленькая нотка не знала. Но обиделась: как можно перепутать музыку с чем-то ещё?
— Глаза протри! — ехидно посоветовала первая птица и обратилась уже к нотке. — Ты извини нас, мы не специально. В следующий раз будем повнимательнее.
Да уж, хотелось бы!
— Конечно! — кивнула маленькая нотка, понимая, что через мгновение птицы улетят. А ей от них кое-что нужно. — А это правда, что вы летаете очень высоко и далеко?
— Правда, — подтвердила первая птица. Вторая же лишь закатила вверх глаза. Видимо, такие перебранки, которые слышала Форшлаг, давно вошли в привычную жизнь этих двоих.
— И что многое знаете и многое видите? — продолжала нотка.
— Правда, — довольным голосом подтвердила птица.
— Тебе что-то нужно от нас? — догадалась вторая птица. — Говори прямо.
Маленькая нотка поёжилась. Тон собеседницы ей не понравился. Но отступать было поздно.
— Я ищу своих друзей, я отстала от них. Может, кто-нибудь из вас видел, куда они пошли?
Птицы призадумались. Вторая птица кивнула:
— Вполне возможно. Здесь летает много наших.
Сердечко маленькой нотки застучало быстрее.
— Возьмите меня с собой, пожалуйста! Мне очень-очень нужно встретиться с ними!
Первая птица посмотрела на вторую взглядом, полным мольбы и жалости, так, что вторая рассмеялась.
— Хорошо! Залезай на спину и держись крепче!
— Ура! Спасибо! — закричала маленькая нотка и принялась карабкаться. Совсем скоро она что-то узнает о своих и вернётся! Какое счастье!
***
Маленькая нотка облегчённо выдохнула, когда скорость полёта начала снижаться. В умении летать было что-то волшебное. К этим ощущениям скорости, ветра, сменяющейся картинки вокруг Форшлаг уже начинала привыкать: слишком часто за этот насыщенный день ей приходилось испытывать его. Но каждый раз она с нетерпением ждала приземления. Впрочем, назвать это приземлением маленькая нотка не решилась бы. Приземление же от слова «земля», а они опустились куда-то не туда. Не на чёрную землю, где величественно растёт Трава. А в какое-то странное место, где было слишком много маленьких птиц.
— Наш детский сад, — прокричала нотке одна из птиц с нескрываемой гордостью.
Не только маленькая нотка, которая осмелев, устроилась так, чтобы видеть происходящее, заметила птенцов, но и птенцы её. Они вытянулись на своих маленьких ножках, осмотрели её и стали разбегаться в разные стороны. Кто-то пытался убежать максимально далеко, другие бестолково суетились и паниковали, как юные музыканты перед концертом, а третьи неумело прятались, и из самых неподходящих мест торчали то подрагивающие хвостики, то кусочки крыльев, то клюв (так называется тот самый острый шпиль, с помощью которого птицы едят). Маленькая нотка была ошеломлена происходящим и продолжала смотреть на происходящую суматоху.
— Почему? — спросила она у доставившей её птицы, не в силах правильно подобрать слова.
— Это реакция на опасность. Они не знают тебя, боятся и реагируют, кто как усвоил, — с любовью и гордостью пояснил воробей. — Если не спрячешься от опасности, можешь не выжить.
Форшлаг удивлённо хлопала глазами.
— Но я же маленькая, какой я могу принести им вред? — недоуменно спросила она.
— Твой рост не имеет никакого значения, — сердито усмехнулась птица, но тут же потеплела. — Малыши, идите сюда, я вас кое с кем познакомлю!
Птенцы, услышав знакомый голос, стали вылезать из укрытий и подходить ближе. Крылья и хвосты уже не прятались и стали появляться вместе со своими обладателями. Вокруг маленькой нотки пространство запестрело коричневыми и серыми пятнами. Воробей ещё раз посмотрел на детей и подтолкнул к ним немного оробевшую нотку.
— Это Форшлаг, маленькая нотка, она какое-то время побудет с вами. Ведите себя хорошо, не обижайте нашу гостью. А я пойду отдохну после полёта.
Воробей демонстративно зевнул и отошёл так, чтобы видеть происходящее, а участники событий не могли его заметить. За детьми в любом возрасте нужен глаз да глаз! А маленькую нотку всё сильнее облепляли воробьята. Они впервые видели ноту и хотели узнать о ней всё: почему она одного цвета, а воробьята – разноцветные, где у ноты клюв, почему у неё нет крыльев, как же тогда летает, чем питается, что умеет делать, где прячет свои запасы, какого цвета у неё глаза, какой голос. Особенно смелые пытались на ощупь найти перья у новой знакомой и очень удивились, что их нет. Смущенная таким вниманием маленькая нотка постепенно оттаивала, с удовольствием отвечала на те вопросы, на которые могла, и пыталась задавать в ответ свои. Когда первая волна любопытства была удовлетворена и воробьята перестали так активно галдеть, маленькая нотка смогла дойти до самого главного.
— А как вас учат петь? — спросила она, удобно расположившись на чём-то непонятном. Здесь не было привычных для ноты атрибутов: сборника нот, нарисованного нотного стана или музыкального инструмента.
— В смысле, как учат? — не понял вопроса маленький взъерошенный воробышек.
Форшлаг задумался.
— Как вы поёте?
— Берём и поём, повторяем за взрослыми, — пояснила более сообразительная птичка, разместившаяся по соседству.
— И всё? — не поверила Форшлаг. Детей людей учили не только повторять звуки… — А как же ноты?
— А зачем они?
Маленькая нотка чуть не схватилась за голову. Как – зачем? Да чтобы записать, сохранить в памяти и передать дальше. Путём подражания и повторения можно настолько исказить действительность, что от исходной мелодии останется только название! На языке людей это означает «глухой телефон».
— А если забудешь? — гневно спросила нотка, чувствуя, что начинает злиться.
— Так всегда напомнят, — пояснил беспечный воробышек, разводя крыльями. — Вон их сколько, желающих.
И птица указала на стаю взрослых воробьёв, неумолимо приближающихся с каждой минутой. Нотка была не согласна с позицией птенцов, но и объяснить им ничего не могла. В её понимании воробьи не умели ни читать, ни рисовать, а значит, и работать с информацией. Маленькая нотка вдруг поняла, что ей не интересно больше в этой компании. Хотя они и птицы, и умеют петь, но бесконечно далеки от той музыки, частью которой являлась она. Не свои. Снова. А где искать своих, она попробует выяснить. И маленькая нотка решительно встала на свои коротенькие ножки.
— Ужинать! Ужинать! — громко пронеслось над ноткой. Форшлаг в ужасе замерла и юркнула в какую-то дыру. Ещё были свежи воспоминания, как два отзывчивых воробья пытались её съесть. Эта участь маленькой нотке по-прежнему не нравилась. Придётся пересидеть в укрытии хотя бы немного.
***
Воробьи ели не спеша, смакуя и радуясь незатейливой пище. В укрытии в нетерпении ёрзала маленькая нотка. Толпа голодных воробьят чуть не сбила её с ног, и потому наружу Форшлаг не спешила и наблюдала за происходящим. Вскоре она заметила одну неприятную вещь: взрослые птицы, принеся свою часть еды птенцам, улетали обратно. Значит, чтобы выяснить что-то, придётся это делать сейчас. Вздыхая, Форшлаг вылезла из дыры и прошла вперёд. Двое лихих воробьят делили червяка, а рядом с ними этой картине умилялась воробьиха.
— Здравствуйте! Простите, я могу вас отвлечь? — пролепетал Форшлаг.
— Уже, — лаконично сообщила мать семейства.
— Что уже? — не поняла нотка.
— Уже отвлекла. Чего тебе?
Какая-то она совсем не дружелюбная. Даже не хочется и спрашивать, но надо.
— Вы не видели сегодня толпу нот? Ну, таких же, как я? — спросила нотка.
— Не видела.
Вот и всё. Первая надежда рухнула. Оставались ещё вторая, третья и… И никто, никто из прилетевших птиц не видел сегодня нот. Будто бы и не было сползающих вдоль нотного стана нот. «Так может, это сон?» — подумала маленькая нотка и ущипнула себя. Тут же взвизгнула от боли. Не сон. Упавшим голосом она попросила птиц опустить её на землю и там, оставшись в полном одиночестве, расплакалась. Впервые за этот долгий день она не знала, куда идти.
***
Форшлаг сидела в парке и смотрела на мир. Вечерело. Мимо неё пронеслась огромная собака – у Пети тоже была собака, и нотка была с ними знакома. Собака была очень радостной: громко лаяла, быстро и резво двигалась. Всё в ней говорило о хорошей и приятной жизни.
— Подойди сюда! Пожалуйста! — попросила нотка, приподнимаясь и направляясь в сторону животного. Но собака, звонко лая, даже не заметила её и убежала прочь.
— Вот так, — грустно констатировала нотка. В такт её печали качнулись деревья, и Форшлаг спросила у ветра, а затем и у ближайшей берёзы: не видели ли они случайно таких же, как она? Ветер лишь молча трепал хвостик нотки, берёза была более разговорчивой, но ничего полезного сообщить не могла. Деревья стоят на месте и всё видят вокруг, но только около определённого места. Места, которого не касалась музыка.
Маленькая нотка, уставшая и замёрзшая, продолжала бродить по незнакомым ей местам. Этот бесконечный день заканчивался, в свои права вступала ночь. Раньше нотка думала, что ночь – это красиво и загадочно. Сидя порой на своём месте в сборнике нот, который нерадивый Петя постоянно забывал закрывать, она видела долгую темноту и мягкий свет. И всё это казалось ей потрясающим и бесконечным. Но сейчас, когда она была вдали от привычного ей мира, ночь приобретала самые мрачные оттенки. Оказалось, что ночью не только темно, но и холодно. Ночью дует злой ветер, который кажется более суровым. По ночам бродят длинные тени, вид которых вселяет ужас. А еще ночью отчётливо видна пустота. Хотя нотке казалось днём, что она не одинока, ночь говорила ей о другом. Петя, Сева, Паша и Зоя давно уже были в своих кроватях и видели цветные сны. Трава с заходом солнца наверняка угомонилась, закончили свою стройку муравьи, уже затихли птицы. Лишь маленькая нотка из последних сил искала что-то новое и своё. Её друзья наверняка отдыхали в каком-нибудь сборнике нот. Она уже не сможет их найти. Они потерялись, и в масштабах даже их небольшого города вряд ли смогли бы встретиться. Невозможно всю жизнь гоняться за призраками, нужно возвращаться в реальность. Форшлаг думала, что птицы – тоже свои, им не чужда музыка. Но для того, чтобы петь, им не требуются символы и записи. Птицы учатся петь подражанием, а не чтением нот. И форшлаг для них – лишь диковинка. А потому нужно что-то другое.
Ночь окончательно опустилась на город. Сквозь её сумрак озорно поблёскивали первые звёзды, освещая дорогу маленькой нотке. Дорогу, которую она медленно прокладывала. Форшлаг остановилась. Она никогда не видела так близко звёзд. Они были необыкновенно яркими, но бесконечно холодными. Далёкими и близкими одновременно. Они напоминали звуки четвёртой октавы, сыгранные пиано: столь же недостижимые и тонкие. Или? Нотка не поверила себе. Она действительно слышала откуда-то тонкий звук, похожий на мелодию. И это не было пением птиц, скрипом шагов, шорохом травы. Это был звук, изданный настоящим музыкальным инструментом.
— Музыка! — счастливо проговорила нотка и принялась вертеться в разные стороны, разыскивая, откуда шёл звук. Тонкий, словно скрипка, хрупкий, будто бы сердце, хрустальный, как лёд. Откуда же он идёт? От тех деревьев, что так грозно шумят сейчас? От огромного фонаря, строго смотрящего на маленькую потерявшуюся нотку? Или сзади, откуда только что пришла в эту точку нотка? А может, издали, от пустого пространства, до которого идти и идти?
Форшлаг продолжала крутиться, а мелодия – петь свою историю. Теперь её звон составляла вторая октава. Высокие звуки будто бы передавали весёлый шёпотки, сменяющие друг друга панорамы. Откуда же они идут? Откуда?
Нотка закрыла глаза и сделала несколько шагов вправо. Звук казался ей ещё более тонким и далёким. А если вперёд? Тоже не то… Со стороны казалось, будто бы маленькая нотка играет с кем-то невидимым в жмурки, ловко перемещаясь по открытому пространству парка, в котором любой звук приобретал особую тягучесть. Она металась, будто бы пламя, из стороны в сторону, замирая и прислушиваясь. И, кажется, нашла. Мелодия тем временем сменила настроение, становилась более громкой и грустной. В ход пошли уже первая и малая октавы. Звук тоже становился ниже, но ближе. Форшлаг сделала десять шагов. Ещё ближе, ещё громче. Наконец, не скрывая ликования, маленькая нотка сорвалась на бег. Она забыла об усталости и печали, ведомая чудесной и могущественной силой мира – Музыкой.
***
Сама не помня как, маленькая нотка оказалась у окна одноэтажного дома. Несмотря на позднее время, в доме горел свет и звучал рояль. Именно его звуки она слышала в пустом парке. А теперь нужно было забраться на окно и выяснить, что происходит внутри и что это за музыка. Конечно, Форшлаг не была знакома со всеми мелодиями в мире, но то, что она слышала, она слышал впервые. И это будоражило маленькую нотку.
— Кошмар! Кошмар! — зазвучал из дома какой-то странный голос.
— Ты думаешь? — огорченно спросил другой. — Мне казалось, что недурно.
Снова зазвучал рояль, но что-то в мелодии изменилось. Теперь она стала капельку светлее, радостнее. Словно на тёмном небе зажглась первая звезда. Маленькая нотка стояла и слушала, забыв обо всём.
— Кошмар! — раздалось над её ухом.
Нотка вздрогнула и пригляделась: рядом с ней летала странная птица с очень пестрым оперением.
— Кошмар! Никакого воспитания! — назидательно произнесла она, окончательно выбив из колеи маленькую нотку.
— Простите, пожалуйста! Такая прекрасная мелодия, — виновато потупила глаза Форшлаг. — Я бы хотела послушать поближе.
— Поближе! Поближе! — повторила птица сердито и мгновенно перенесла маленькую нотку в комнату. Там действительно стоял рояль, а за ним сидел человек, похожий на безумца. Он играл какие-то фрагменты мелодии снова и снова, внося исправления и заново играя. Теперь в мелодии чётко слышались и радость, и грусть. Они были равноправны.
— Кошмар! — привычно прокомментировал попугай и опустил нотку совсем рядом с композитором.
— Кошмар – это ваше имя? — спросила Форшлаг после того, как поблагодарила неожиданного помощника. Правда, помощник почему-то обиделся и улетел подальше, сверля нотку глазами. Но она лишь улыбнулась и стала пристальнее наблюдать за тем, кто сидит у рояля.
— Привет! — раздалось совсем рядом. Нотка повернулась и ахнула – на листе бумаги, на котором до этого мужчина что-то писал, были ноты. Нарисованные наспех, они казались необыкновенно красивыми.
— Привет! — поздоровалась она и указала на человека. — Кто это?
— Это композитор, он работает над новым произведением, — пояснила Фа первой октавы, помахав двумя хвостиками. — А ты кто? Тебя раньше не было здесь.
Форшлаг вздохнула и рассказала свою историю, механически отметив, что исполняемый такт опять помрачнел. Тяжесть звуков ложилась на плечи нот и будущих слушателей. Фа поругалась и стала Ми. Ещё чуть мрачнее заиграл такт. Впрочем, где-то появился Диез, при виде которого Форшлаг вздрогнула. Все-таки плохо, когда приходится быть не собой, а кем-то другим. А мелодия тем временем снова изменилась.
— Ты как? — справившись со своим страхом, спросила у новоиспеченной Ми нотка.
— Немного солиднее, чем обычно, — улыбнулась она.
— Чего-то не хватает, — задумчиво произнес композитор, наигрывая последний вариант мелодии. — Какого-то штриха.
Он снова исполнил этот интереснейший такт. А маленькая нотка вдруг подумала, что здесь не хватает короткого форшлага ля первой октавы. Глаза маленькой нотки широко распахнулись. Неужели она нужна здесь?
— Давай к нам! — позвала её Ми, уже вполне примирившаяся с новым местом обитания в такте. Будто бы мысли прочла.
Форшлаг удивлённо перевел глаза на неё. Да, эти ноты играют правильно и легко. Даже тепло. Но… их ведь исправляют против воли. Потом могут просто стереть и убрать, решить, что ты не подходишь. Это ведь композитор, он напишет новый такт, и ему нет дела до нотки, которой уже не стало. Разве можно идти туда?
Мелодия зазвучала, жалобно требуя дополнений. Композитор мучительно играл, перебирая возможные украшения.
— Не то, всё не то, — твердил он. Форшлаг всмотрелась в его лицо. Оно было добрым и искренним, а сейчас несло оттенок печали, оттого что нужная вещь так и не находилась.
— Кошмар! — вторил попугай. Мелодия снова звучала, будто бы прося о помощи.
— Нет, — покачала головой маленькая нотка. Сможет ли она стать здесь своей или так и будет чужаком? А если да, то услышит ли это кто-то, кроме необычной птицы?
— А если так попробовать? — тем временем композитор продолжал свои поиски.
— Кошмар!!! — завопил попугай и сердито захлопал крыльями, словно пытался отгородиться от очередного варианта.
— Опять мимо, — расстроился композитор и снова стал играть исходный фрагмент без дополнений. И чем чаще звучала чистая мелодия, тем сильнее нотка понимала: ей не показалось. Именно она украсит её. Именно короткий форшлаг. Неужели композитор не понимает, что здесь нужна она? Когда в четвёртый раз заиграл фрагмент, Форшлаг вдруг поняла, что не может больше стоять и слушать это. Такт бился в ритме её сердца и умолял, с каждым разом надрывнее и надрывнее. Душа рвалась на части.
— И что же сюда вставить? — размышлял композитор, перестав играть и взяв в руки лист бумаги и карандаш.
— Меня! — прокричала вдруг Форшлаг, наконец решаясь. Закрыв глаза, он прыгнула на карандаш. Рука композитора дрогнула, и на клочке бумаги был записан короткий форшлаг ля первой октавы. А в следующий миг заиграла мелодия, где маленькая нотка появилась весенней капелью и первым дыханием солнца. Свет победил.
— Жемчужина! — восторженно отметил композитор.
— Гениально! — впечатлился попугай и отошёл от привычного репертуара.
Маленькая нотка смущённо улыбнулась, вдруг почувствовав внутри себя тепло. Кажется, она уже стала своей.
— И я так думаю! Продолжим! — взбодрился композитор. Ноты, записанные на бумаге, вздрогнули, а Форшлаг счастливо поправила немного смазанный хвостик. Её снова сыграли, и снова мир стал немного светлее. И так теперь будет всегда.
***
И потянулась череда новых интересных дней. Жить у композитора маленькой нотке нравилось. Теперь она постоянно слышала разную музыку. Композитор оказался добродушным и талантливым, много работал, иногда приглашал гостей. Тогда в гостиной звучало много интересных мелодий, случались и знакомства с такими же нотами. Немало ярких моментов принёс в жизнь Форшлаг и попугай. Он частенько подшучивал над нотками, но относился к ним неплохо. А затем наступил необычный день. Композитор взял свои записи и отправился в огромный зал с большим количеством людей. Так маленькая нотка попала на первый в жизни концерт.
Концерт для каждой ноты – это необычайно важно. Запертая на листе, во время концертного исполнения она получает свободу на некоторое время. Оно начинается с того момента, как закорючка на бумаге превращается в звук. Мелодия витает в воздухе, достигает слушателей, и вся сцена наполнена нотами, кружащими повсюду. Форшлаг сравнивала полученные ощущения с полётом. Сколько ей уже доводилось летать! И на ветру, и в кармане, и на птицах! Но полёт музыкальный не шёл ни в какое сравнение с этими ощущениями. Это было огромное счастье, размытое и окутывавшее всех присутствующих на концерте. Эта особая атмосфера, это наполненность, это огонь, который однажды зажгли изнутри, но не смогут погасить никогда. Наслаждаясь ярким пламенем и прекрасной мелодией, маленькая нотка не сразу заметила, что на неё смотрят. Довольно большая группа нот. Бывшие друзья, с которыми Форшлаг сбежала когда-то от нерадивого юного скрипача. Они стояли рядом с каким-то сборником и радостно махали маленькой нотке. Форшлаг подлетела поближе, разглядывая тех, с которыми когда-то была рядом. Круглолицая целая До, ставшая со временем ещё краше. Половинная Ми, привычно поправлявшая причёску. Бодрый и энергичный Фа-диез. Активная шестнадцатая Ре. Маленькая нотка переводила взгляд от одной ноты к другой. Они вроде бы не изменились внешне, но казались другими. Уже не те уставшие ноты из сборника для скрипачей, но и не такие лёгкие и воздушные, как её нынешняя компания. Более серьёзные и молчаливые, чем раньше. И очень рады видеть её.
Улыбаясь друзьям в ответ, Форшлаг вспомнила их игру. Когда-то, когда им становилось совсем скучно, ноты устраивали своеобразный театр, пытаясь движениями изобразить перемещение себя по нотному стану. Получалась небольшая мелодия, всего в два-три такта. И этот фрагмент нужно было угадать. Со временем игра превратилась в тайный язык, охвативший более ста мелодий. Маленькая нотка ностальгически улыбнулась и подумала: «А что, если?..» Она выпрямилась, собралась и исполнила гамму до-мажор. Передвижения Форшлаг были замечены, и скоро маленькая нотка с замиранием сердца получила ответ: «Фа-диез, фа-диез, ля, ля, ля, соль, соль, си, си, ля; фа-диез, фа-диез, ля, ля, ля, соль, соль, си, си, ля». Нотка нахмурилась и вспоминала, что это значит, а затем громко рассмеялась. «Расскажи, Снегурочка, где была? Расскажи-ка, милая, как дела?» Всё-таки она ошиблась относительно их серьёзности. И задумалась над ответом. Из своего необычного путешествия ей больше всего запомнился визит в музыкальную школу и знакомство с птицами. Она просигналила: «Ми, ми, фа-диез, фа-диез, соль, фа-диез, фа-диез, ми» («В школу я пойду учиться»); «До, ми-бемоль, ре, ми-бемоль, до, до, до, до, си-бемоль, до, си-бемоль, фа, ля-бемоль, соль, ми-бемоль, ми-бемоль» («Может быть, огромной птицей по верхам кустов помчится»); «Ми, ми, ре, до, до, до, ля, соль» («Белый ангел мне явился»); «Ля, ля, соль, ми, соль, ми, ре, до, ре, ми, ре, ре, ре, до, до» («Потому что ангел этот мне навечно другом стал»). И с нетерпением стала ждать ответ.
Сердце маленькой нотки замерло, когда она увидела: «За тобою бегала, Дед Мороз, пролила немало я горьких слёз». Значит, её искали. Значит, по какому-то чудовищному недоразумению они всё-таки разминулись. А кого на своём пути встретили её друзья? Где были они? И маленькая нотка стала внимательно рассматривать следующее послание. «Соль, соль, ля, си-бемоль, фа, ми, ре, ля», — гласило оно. «Кошка с котятами Настя». С кошками маленькая нотка уже успела познакомиться. Весьма приятные существа. «Соль, соль, ля, си-бемоль, фа, ми, ре, ля». «В небо сорвавшийся змей». Форшлаг удивилась: где это они змея нашли? Вот этого ещё не было в её жизни. Но ворчливая Ля малой октавы рассказывала ей об этом чуде, воздушном змее. Ей, в свою очередь, когда-то об этом тоже рассказывали. «Ля, до, си, ля, ми, соль, фа-диез». «Любимый музыки учитель». Так вот оно что! Значит, они с Зоей тогда были на правильном пути! Только надо было подумать ещё немного!
Нотка вдруг почувствовала, как что-то тяжёлое, давящее внутри неё исчезло. И с радостью исполнила: «Си, до, до, до, си, ля, ля, соль», что в переводе на язык слов обозначало «Как хорошо, как весело». Впрочем, она уже начинала понимать, что всё скоро закончится. Её мелодия, в которой теперь звучал Форшлаг, неизбежно приближалась к заключительной части. Кажется, это понимали и встреченные ею ноты. В ответ они просигналили: «Расти, — сказал я деревцу, — расти и подрастай». Так ей часто говорили раньше. По традиции маленькая нотка ответила: «Ля, ля, ля, ля, ля, соль, фа, ми, ре; ля, ля, соль, соль, фа; ля, ля, ля, ля, ля, соль, фа, ми, ре; ре, до, до, ми, соль, ля» («И деревце, вот умница, конечно, подросло, и на него любуется сегодня всё село»).
Заиграл предпоследний такт. Маленькая нотка продолжала восторженно смотреть на тех, кто так долго был в её жизни. «Соль, соль, соль, ми, соль, ля, ми, до», — прочла она. «Мы ей скажем: До свидания!» Что ж, действительно, пришла пора прощаться. Над залом раздавался последний такт. «Ми, соль, соль, ми, фа, ля, ля, фа, ля, соль, ми, до», — успела сказать она. «Ты мой друг и я твой друг, старый верный друг».
Финальный аккорд раздался громко и торжественно. Маленькая нотка, как и все её новые друзья, постепенно заняли свои места в том сборнике нот, где они жили сейчас. Но Форшлаг всё-таки удалось послушать музыку, в которой участвовали её старые друзья. Она была совершенно другая по содержанию, чем то, что было раньше, но не менее прекрасна. И маленькая нотка искренне радовалась за своих друзей. Теперь в её душе царили покой и музыка. А та мелодия, впервые прозвучавшая в огромном зале, звучит и по сей день. И каждый раз после концерта выходят просветлённые люди с неравнодушным сердцем.
Об авторе:
Дина Валерьевна Марковская (г. Новосибирск)
Немного о себе: «Родилась в Новосибирске. Получила полноценное химическое образование в стенах НГУ, кандидат химических наук. Помимо научной и преподавательской деятельности, важнейшей частью моей жизни являются музыка и творчество. Я учусь играть на фортепиано, пишу стихи и прозу, увлекаюсь фотографией».
