Увидев в репертуаре Американ Балет Театра вечер одноактных балетов, включая «Половецкие пляски», понял, что буду присутствовать на этом вечере. После окончания в мае месяце оперного сезона Метрополитен Опера, как правило, отдает свою сцену балетным постановкам АБТ.
И вот мы с женой с нетерпением ждем четвертого акта. Однако я совершено не предполагал, что предшествующие балетные сцены окажутся такими оригинальными и романтичными.
В первом акте мы с удовольствием наслаждались «Сильфидами» Ф. Шопена в хореографии Михаила Фокина. Постановка Кирка Петерсона была исполнена лучшими артистами АБТ Стеллой Абрерой и Марсело Гомесом, участвовавших почти во всех танцах – ноктюрне, мазурке, вальсах. Сюжет балета состоит в том, что молодой человек, очевидно, поэт, гуляющий по ночам, встречает белых сильфид – прекрасных юных созданий, духов воздуха, танцующих под лунным светом. Поэт присоединяется к ним. Одним из главных героев этого балета является Музыка, он для тех, кто любит помечтать под пленительные вальсы Ф. Шопена.
Следующий балет – «Петрушка» И. Стравинского – также является творением Михаила Фокина. «Петрушка» невольно напомнил нам о России, хотя изображенный в нем исторический период нам вовсе не знаком. Александр Бенуа, соавтор балета, назвал «Петрушку» «балетом-улицей». Это было довольно меткое определение: непрерывные события «Потешных сцен» происходят в атмосфере уличного гомона. Образ многоцветной, пестрой, гудящей толпы важнейший в балете. Другой сильный образ – трагический Петрушка (артист Герман Корнеджо) ему подыгрывает Балерина (Эксомара Рей).
В этой пьесе оркестр и рояль из послушных исполнителей композиторской воли превращаются в самостоятельно действующих персонажей. Они ожесточенно спорят, изощряясь друг перед другом в техническом мастерстве, точно соревнуясь в силе извлекаемых ими динамических эффектов.
Далее действие на сцене призрачно и романтично перетекает в балет «Видение Розы» Карла фон Вебера и тоже в постановке М. Фокина. Хореография балета основана на сопоставлении воздушной техники танцовщика, элегантного и романтичного Карлоса Акосты, с неземным сонным танцем его партнерши, «Юной девочки». Ее превосходно станцевала Аманда Макерроу. Кружась, едва касаясь пальцами ног пола и воздушно шевеля руками, она, как бы в полусне, томно раскрывала отяжелевшие веки. Движение ее танца было подобно воплощению в пластике цветущего, вьющегося, благоухающего растения.
Сенсационным становится прыжок в окно, совершенный Призраком, буквально улетающим со сцены, словно возносящимся в небо.
Сюжетом постановки стал мотив стихотворения Теофиля Готье «Видение розы»: юная девушка возвращается с первого бала. Утомленная впечатлениями, она засыпает. Ей снится, что в окне появляется Призрак Розы, который пройдя полупустую комнату, приглашает её танцевать. Их танец обрывается с первыми лучами солнца. Призрак Розы начинает таять и девушка просыпается.
Но вот, наконец, звучит долгожданная неповторимая музыка оперы Александра Бородина «Князь Игорь». Начинается балетный фрагмент второго действия – «Половецкие пляски».
Нежным напевом хор девушек-невольниц исполняет «Улетай на крыльях ветра». Изумительный по чистоте звучания напев подхватывает – в американском варианте – меццо-сопрано афроамериканской певицы Сентябрь Бигелоу. В половецком одеянии она явно контрастирует своими чрезмерными формами с лирикой обстановки, созданной талантливым автором.
Но дальше этой сцены ни половецкая танцовщица (Стелла Абрера), ни «Шайтан» (Геннадий Савельев) не выдают ничего «половецкого». Отсутствует главное – нет бешеного темпа под ритм музыки плясок. Они спокойно демонстрировали обычные русские танцы, тогда как по замыслу они должны были вывернуться наизнанку, показав танец полудикого народа.
До последнего такта я верил, что все это прелюдия к танцам. Мне хотелось кричать: «Неправда! Это все не так!» Но ничего более не произошло. Мне стало обидно за танцоров, известных мне по другим постановкам как способных на лучшую интерпретацию образов.
Самое удивительное, что публика, спокойно поаплодировав, словно произведя предписанное приличиями количество хлопков, стала благопристойно расходиться.
Мог ли я, при таком вопиющем прочтении известных всему миру «Половецких плясок», не вспомнить постановку Большого театра «Князь Игорь»?! Я обязан вспомнить и донести до потомков то великолепие, которое называется талантливой постановкой. В один из приездов в Москву мне удалось попасть в Кремлевский дворец, где Большой театр давал оперу Бородина «Князь Игорь». Не буду комментировать всю оперу. Надеюсь, мне поверят на слово, что в постановке принимали участие лучшие певцы Большого театра.
Но вернемся к «Половецким пляскам». Хор девушек заставляет прочувствовать их рабскую участь в чуждом половецком стане. Их хрустальные голоса сменяет мужской хор таких же подневольных, услаждающих пением ханскую свиту. Самодовольный гнусный хан торжественно поглядывает на униженного плененного князя Игоря, вымаливающего у хана свободу, чтобы снова попробовать нанести тому поражение. Но хан, почему-то, не внимает уговорам князя и не отпускает его «за просто так». Он требует военного содружества, а пока предлагает князю позабавиться любой наложницей. И вот из степи слышится свист нагайки и приближающийся топот. Нет, это не табун быстроногих коней, это пляшущая и ревущая толпа половцев врывается в тихое русское кочевье пленных. В их буйном танце слышен и бег коней, и полет степных орлов, и звон летящих стрел. Ошалелую свистопляску туземцев возглавляет полуобнаженная половецкая танцовщица.
Вот она, дитя дьявола!
Я обалдело взирал с четвертого ряда партера на её дикую пляску, чуть ли ни кожей воспринимая потоки пота, струившиеся с её тела. И, что самое мерзкое, мне уже как участнику этой оргии захотелось мазнуться этим зельем.
Напряжение усиливалось садистским преследованием дочери степей самим Сатаной-Шайтаном. Страшный звериный оскал лица в сочетании с похотливо извивающимся полуголым, извергающим смрад, лоснящимся телом на фоне звука гремящей и взрывающейся нагайки буквально в нескольких метрах от меня – все это вызывало негативную реакцию человека, внезапно попавшего в дикий мир каннибалов.
Нервы мои натянулись, я весь напрягся в каком-то нетерпеливом ожидании. Не видящий всей сцены взгляд пожирал только полунагую эротичную танцовщицу. А она, на глазах у всех проносясь огненным пламенем, то бесстыдно отдавалась этому чудовищу, то сладострастной львицей отбивалась от его домогательств.
В свою очередь, Шайтан животно и дико хватал «полыхающий костер», но, ожёгшись, тут же, как бы пресытившись, отбрасывал.
К этому моменту, как мне показалось, все окружающее пространство носило ярко выраженное сумасшествие. И, в первую очередь, этим был заражен оркестр, ибо играть в таком темпе могли только взбесившиеся или очень талантливые музыканты. Боюсь, что они совмещали в себе и то, и другое.
Хор обостряет состояние психоза многократным подстрекательским призывом половецкой истины:
Грозен хан! Наш Кончак! Грозен хан! Наш Кончак!
Мгновенно появившись, эта бушующая лава дикарей так же внезапно и исчезает в степи. Опять слышится лейтмотив русской нежной мелодии.
Хоровод девушек вспоминает свои мирные славные села, родных и любимых молодцев. Но неугомонная компания чертей снова сваливается им на головы, дабы напомнить, что они подневольные.
Неустрашимая голоногая дьяволица как бы воочию доказывает преимущество бушующего огня разорения над тихой заводью русской степи. Остервенело гремят барабаны, соревнуясь с молнией звуков литавров.
И снова, ликующие и манящие глаза, блестящие бесовским вызовом. Они пьянят и заставляют забыть весь мир. И только ненависть, звериная ненависть к Шайтану, обладателю этой сладострастной туземки, заслоняет все разумное. Она смертельно, загипнотизировано… смотрит прямо ему в глаза.
Бам!…Кнут!… Бам!… Звон!…Кнут!… Топот!
Оскал Шайтана! Хохот её белков!…. Бам!… Кнут!
И тут внезапно она, под извержением толчка рук многочисленных шайтанят, взлетает орлицей вверх, а он, Шайтан, подхватив на лету саму молнию, бросает её на руки своего хана, ибо только он, всемогущий хан, способен укротить бесовской огонь.
Оркестр, выдержав последнюю заоблачную ноту, внезапно обрывает свое колдовство.
Забыв о цивилизации ХХ века, я задыхаюсь от первобытных инстинктов пережитого. Сердце бешено колотится, и в унисон я слышу стук тысяч сердец участников-зрителей, не побоюсь назвать, этой вакханалии.
Я вижу себя как бы со стороны: спокойно и интеллигентно сидящего в кресле и крепко прижимающего к сердцу свою правую ладонь – очень крепко, именно это и спасло его от… – а левая рука вцепилась в подлокотник. Я весь в поту, волосы прилипли ко лбу, язык прилип к гортани. Глаз своих я почему-то не вижу.
Но, посмотрев на рядом сидящую соседку, понимаю, что если она не шарахнулась от меня, то я в порядке… Я облегченно вздыхаю, ибо все подтверждало моё разумное поведение.
Но тут снова раздался неимоверный грохот, перед которым игра оркестра была детским лепетом. Да, это был гром, шквал, буря аплодисментов. Я сам превратился в огромный… фантастический… аплодисмент! Вышли исполнители…
Э… да о чем тут рассказывать!
Я не видел ни Его Высочество, народного артиста СССР, в роли князя Игоря, ни Ее Высочество, Заслуженную артистку, в роли княгини Ярославны, получивших, как и положено по рангу, лучшие букеты цветов.
Я видел только её – Её Величество талант, талант танцовщицы. И весь зал видел только её, и это был её триумф! Я понял это по тому, как смущенно уступал ей центр внимания Народный артист и прочие исполнители.
Теперь-то вы понимаете, что я подумал об американской версии «Половецких плясок»?!
Об авторе:
Марк Верховский (Нью-Джерси, США)
Родился в 1940 г. в городе Симферополе. С началом Великой Отечественной войны семья эвакуировалась в г. Баку. Во время ВОВ отец погиб в 1942 г., защищая Керчь.
Окончил школу №171. В 1960-1963 годах служил в армии. Окончил институт Азнефтехим.
В 1991 г. выехал с семьей в Соединенные Штаты. Живет в Берлингтоне, штат Нью-Джерси. Здесь начал писать очерки и сразу же публиковаться в СМИ Нью-Йорка, Нью-Джерси, Миннесоты, Филадельфии, Чикаго, Праги, Тбилиси и Баку.
Автор 8 книг. Член Союза писателей Северной Америки. Почетный член Союза писателей Азербайджана. Член Союза журналистов Азербайджана. Член Союза писателей Крыма.
Финалист и обладатель Специального приза за стремление к миру III Всероссийского Конкурса журналистов «Золотое Перо». Финалист конкурса «Азербайджан в меняющемся мире». Обладатель премии «Гранат» Ассоциации деятелей культуры Азербайджана «Луч». Лауреат международных литературных конкурсов, в том числе конкурсов рассказов для детей в России и Польше. Обладатель диплома финалиста и просветителя первого сезона и финалист второго сезона конкурса «Есть только музыка одна» памяти Дмитрия Симонова.
