Игорь Кожухов, прозаик из с. Береговое (Новосибирская область), выпустил новую книгу. Это уже четвёртая книга автора, который начинал с рассказов, а теперь выпустил роман. «Браконьерщина» — книга, основанная на реальных событиях, которая расскажет о трудных 90-х годах, о том, как выживали в это время простые русские мужики. Автор действительно пережил или был свидетелем многих событий, описанных в книге. Поэтому говорить о них у него получается честно, правдиво.
Вода открылась враз. С вечера ещё пойма, насколько захватывал взгляд, щетинилась шугой, а утром — всё гладко и чисто. Хотя от берега до воды больше ста метров, но уровень, не останавливаясь, поднимался. На постоянно меняющейся прибрежной косе стали появляться браконьерские лодки, по возможности облегчённые, с убранными сиденьями…
Весной тащить лодку до воды, постоянно проваливаясь по колено в оттаявшее глиняное дно, очень тяжело. Со временем, наученные первыми неудачами, мы стали вытаскивать лодки на отмели еще по льду, не прилагая особых усилий: прицепишь ее к «макарашке» или снегоходу и, как нарты, тащишь, куда надо. Но в первый раз всё было не так.
В ту первую браконьерскую весну мне свою лодку предложил батя.
— Ты, конечно, купил хорошую, но сейчас не годную. До воды не дотащишь, да и посадка глубокая, намучаешься. Бери мою плоскодонку. Мне её двадцать лет назад Саня Малетин, кузнец наш, за двадцать пять рублей в огороде склепал. Она на вид неуклюжая, но в воде хорошо себя показала. Саня, дай Бог ему здоровья, — батя скупо перекрестился, — мастер настоящий! Не то, что теперь сын его, ротан…
Лодка, видом напоминавшая игрушечный картонный пароход, какие мы клеили в школе на уроках труда, хранилась за забором в огороде. Сходив с утра в совхозную столярку, договорился с парнями о помощи за «…немного посидеть». Потом нашли с батей вёсла, кованый самодельный якорь, похожий на маленький однолемешный плуг, выпилили сидушку из толстой сосновой доски.
В пять часов подошли трое согласившихся немного понапрягаться за градус. Малетин Юрка сразу узнал работу своего отца:
— Да, точно! Это он делал, конкретно помню. Я самолично ему за конфеты кувалду на клёпы держал…
Лодку перекинули через забор и на плечах понесли к берегу. Тут началось самое трудное. Пройдя с разгона несколько метров от берега, враз по щиколотки провалились и встали, как четрые столба прижатые к тому же сверху горой клёпаного железа. Теперь, чтобы идти по липкой, словно нагретый гудрон, глине, нужно было пытаться шагнуть, проваливаясь одной ногой и одновременно вырывая из месива другую. Громко матерясь, не видя из-за лежащей на плечах лодки подельников, каждый рвался в удобную для себя сторону, думая лишь о том, как бы не упасть и не быть прижатым этим «неконкретным плавсредством». С берега, пытаясь перекричать нас, надрывался Латок, увидевший такое серьёзное мероприятие и прибежавший помогать…
