Новосибирский писатель-фантаст, чьи книги настолько нравятся читателям, что издательства уже напечатали полтора миллиона экземпляров. Первые фантастические рассказы он начал писать в шестом классе, но всерьез занялся литературой только в тридцать лет. Сегодня в его активе более шестидесяти книг, и главная творческая мечта – написать еще одну. О том, как рождаются новые миры, проект «Сибирь на страницах» поговорил с Вячеславом Шалыгиным.
Вячеслав Шалыгин. Фото Кристины Кармалиты
СПРАВКА
Шалыгин Вячеслав Владимирович родился 9 февраля 1968 года в городе Новосибирске. Первая книга «Экзамен для гуманоидов» вышла в 1999 году в «ЭКСМО». Весной 2000 — такой же покетбук, летом — «Бессмертие наемника», осенью — «Глаз павлина» и т.д. На сегодняшний день в активе писателя более шестнадцати изданий. В 2002 году Вячеслав Шалыгин принят в Союз российских писателей. С 2003 года член Совета по фантастической и приключенческой литературе при Союзе писателей РФ.
— Вячеслав Владимирович, расскажите о своих родителях. Какие они люди? Как вас воспитывали?
— Самые лучшие на свете. Отец врач, мама – преподаватель, теперь уже, конечно, на пенсии. Растили, как положено. Своих детей растил по тем же лекалам. Жизнь показывает, что по правильным.
— Есть ли у вас братья/сестры? Если есть, то как вы росли вместе?
— Брат младше на девять лет, поэтому никаких конфликтов, даже минимальных, не могло быть по определению. Надеюсь, был положительным примером для него, да и он меня никогда не разочаровывал.
— Как вы учились в школе? Какие предметы были любимыми и нелюбимыми?
— Хорошо учился. Не был отличником, да и не стремился к этому. Любил гуманитарные предметы. Литературу, биологию, географию, историю. Собственно эти предметы и пригодились: сначала получил медицинское образование, затем чего-то добился на литературном поприще.
— Как выстраивались отношения со сверстниками?
м- На равноправно-уважительной основе. Всегда был уравновешен, занимался спортом, никого не задирал, но и никому не поддавался. В то время росли во дворах, много общались и мало созванивались, поэтому многое зависело от умения ладить друг с другом, быть друг другу интересными при личном контакте. До сих пор со многими одноклассниками общаемся тепло и открыто.
— В одном из интервью вы говорили о том, что в детстве и юности часто задавались вопросом «Не игра ли все вокруг?». Удалось найти ответ?
— Скорее нет, и это мотивирует продолжать творческий поиск. С высоты прожитых лет, приобретенного жизненного и профессионального опыта многое видится иначе. Некоторые процессы, причинно-следственные связи и движущие силы окружающей реальности становятся более понятными, но точка не поставлена. И вряд ли будет поставлена. Ведь правила «игры» (если это все-таки игра) постоянно меняются, а с ними трансформируется не только предположительный результат всех текущих процессов, но и восприятие. Всё это стоит переосмысления и преобразования в тексты.
— Почему вообще возник такой вопрос? Что послужило поводом?
— Наверное, на этапе познания мира у каждого может возникнуть такой вопрос. Зависит от любознательности, объема получаемой информации, а также способности её интерпретировать. Любознательности в юные годы было не занимать, информацию усваивал легко и в больших объемах, да и страсть переосмысливать и выстраивать из полученных данных собственные конструкции всегда имелась. Как раз эта способность, помноженная на интерес и стала основой творчества.
— В каких книгах вы искали ответ?
— Во всех, что попадались. Мне повезло. Дома была хорошая библиотека, плюс в шаговой доступности были библиотеки публичные, с достаточно богатым фондом. Впрочем, в ход шла и периодика, справочники, словари… вообще любое печатное слово, вплоть до инструкций к приборам или надписей на почтовых марках. Читать и тут же представлять, конструировать, а как это написал бы сам, было главным увлечением, почти страстью.
— Какие книги вообще читали в детстве и юности?
— Любые. Тогда выбор был не так уж богат. Выручали толстые журналы и художественные колонки во многих газетах. Конечно, поскольку в наибольшей степени полет моей фантазии стимулировался жанром фантастики, буквально охотился за книгами этого раздела.
— Вы начали сочинять фантастику в шестом классе. Почему именно фантастику?
— Суть ответа изложена чуть выше, но расширю. Именно фантастика дает максимальную свободу фантазии, позволяет конструировать ситуации, героев и их мотивацию, даже целые миры так, как этого хочется автору. Конечно, для создания убедительного образа или мира требуется как можно больше достоверных деталей, но эта проблема решаема. Здесь выручает общая эрудиция, запас знаний автора. Меня всегда привлекали «фантастические» возможности жанра, совмещенные с дозволенностью интерпретировать полученные знания, сконструировать некий яркий, нестандартный, ломающий серую обыденность сюжет на их основе.
— Вы относились к этому своему увлечению не всерьез. Почему?
— Потому, что писатель-фантаст — это самый трезвомыслящий из писателей. Шутка, конечно, но близкая к истине. Понимал, что для большого творчества необходим не только объем знаний, огромный читательский опыт и литературные способности, но еще и относительная зрелость мышления. Раньше тридцати она не приходит. Так считал тогда, так думаю и сейчас, пусть не обижаются молодые авторы (но и не унывают, годы летят быстро).
— Несмотря на такое несерьезное отношение, творчество вы не забрасывали и продолжали писать рассказы, повести, сцены из будущих романов… Почему? Свербело крепнущее писательское нутро?
— И снова о сути, только теперь уже не творчества, а натуры. Точнее об интуиции, которая, как известно, дитя информации. Понимал, что способен реализоваться в формате автора фантастических книг, но пока не созрел для этого. Так что, не знаю где и что «свербело», и было ли такое вообще. Просто ждал, когда придет время, но не растрачивал паузу попусту, получил самое лучшее в мире образование, что-то заработал в качестве базы для спокойного творчества, поднакопил жизненный опыт.
— Служба в рядах Советской Армии повлияла на ваше творчество? Это ведь большая школа.
— Безусловно. Всё-таки большая часть моих книг написана в жанре фантастического боевика, и не имей автор опыта службы в армии, произведения хромали бы на обе ноги. Качество в деталях, и если знаешь об этих деталях понаслышке, реального качества конечного продукта не добиться. Да и на мировоззрение армия сильно влияет, а это не менее важно, чем «правильные заклепки», термины или убедительное построение диалогов.
— По семейной традиции или под влиянием родителей (как на самом деле?) вы окончили Мединститут с перерывом на армию. Медики люди очень необычные, хладнокровные и решительные. Эти ваши качества нашли какое-то отражение в ваших произведениях?
— И по традиции, и под влиянием, и по своему собственному убеждению, что эта профессия лучшая из всех. Вырос в окружении врачей, сам гуманитарий по складу ума, какой был вариант? Разве что ветеринарная медицина или биология. Да, были предложения поступать на журналистику, но это все-таки несколько иной жанр, не настолько соответствующий моему внутреннему ощущению литературы. Что касается отражения качеств автора в произведениях, так эти самые произведения и есть автор. Все герои это в той или иной мере автор, заперший себя в рамках созданного образа. Но если все герои будут как медики, в вашем восприятии, решительными, хладнокровными, необычными, получится довольно бедная палитра образов. Эти и другие качества, конечно же, отражаются, но их на два порядка больше и сочетаются они в самых разных комбинациях. Это позволяет сделать героев объемными, убедительными, живыми.
— Какие книги вы читали до 1998-го?
— Здесь несколько другая отсечка. До 1993 – все доступные, а когда началась новая эпоха книгоиздательства, начал наверстывать упущенное по части мировой фантастики. К 1998 начал более-менее ориентироваться, но процесс идет и по сей день. Масса открытий в этом плане до сих пор.
— В 1998 году, посвятив некоторое время предпринимательству, вы приняли решение пробовать себя в Большой Литературе. Почему?
— Созрел.
— Кто из писателей оказал на вас большое влияние?
— Одно имя назвать трудно. Здесь скорее можно перечислить авторов повлиявших на то или иное творческое слагаемое. Например, чувство юмора, как мне кажется, развивали Ильф, Петров и Жванецкий. Созданию масштабности миров учили Хайнлайн, Азимов, Желязны. Легкости изложения – Гаррисон.
— Сегодня вы один из самых известных и любимых читателями сибирских фантастов. Не было желания перебраться поближе к крупным издательствам, приобщиться к писательскому бомонду?
— С позволения самого известного из наших земляков, скажу кратко: «я писатель из Новосибирска». Раз в год бываю в Москве, этого вполне хватает.
— Кого из наших современников-фантастов можете назвать Писателями с заглавной? Почему?
— Олег Дивов, Вадим Панов, Сергей Лукьяненко. У Олега лучший слог, Вадим отличный сюжетник, Сергей – большой трудяга и заслужил все созданные по мотивам его книг экранизации.
— Кого из сибирских фантастов знаете?
— Нас не так уж много, говорю о тех, кто имеет печатные издания и состоит в Союзе писателей России, поэтому перечислить не так трудно. Однако ограничусь тремя фамилиями. В первую очередь это наш мэтр Геннадий Мартович Прашкевич, мой коллега по многим проектам и друг Роман Глушков, а также Сергей Баталов. Это авторы, с которыми постоянно общаюсь.
Вячеслав Шалыгин и Геннадий Прашкевич на церемонии вручения премии «Сибирских огней»
— Существует ли писательская ревность?
— Существует, как и в любой профессии. Но в среде фантастов она не выливается в какую-то вражду или нездоровую конкуренцию. Скорее приводит к творческим союзам и совместным проектам, как это ни странно. Сам участвовал в нескольких, от «Сталкера» до «Сезона катастроф», и писал в соавторстве с Евгением Прошкиным и Вадимом Пановым.
— Читаете ли вы книги других фантастов? Какую литературу вообще читаете сегодня?
— Читаю, хотя в последнее время не так много, как хотелось бы. Да и авторы не те, которых давно знаю, поскольку участвую в различных конкурсах как член жюри, веду рубрику фантастики в журнале «Сибирские огни». Но все новинки от современных грандов обязательно читаю. Хотя больше всего сейчас приходится читать специальную литературу: медицина — это непрерывное обучение, с первого курса и до пенсии.
— Должен ли писатель быть начитанным? А грамотным?
— Должен ли солдат знать, что такое автомат? Должен ли уметь держать его в руках? Должен ли уметь стрелять? Писатель – это профессиональный читатель с литературными способностями, созревший и набравшийся смелости закончить собственную книгу. Именно закончить, поскольку начинают сотни, а заканчивают единицы. И, конечно же, писатель должен знать, что Родина пишется с большой буквы, асфальт через «ф», а кофе мужского рода, как бы там ни реформировали наш язык деятели «от культуры».
— Как вы относитесь к самиздату? Это шанс для одаренных или лазейка для бездарей?
— Это и то, и другое. Чтобы понять, стоит ли текст потраченного времени, достаточно прочитать первый абзац. Так что это площадка естественного отбора, в этом положительный момент. Недобросовестная возня, вроде накруток и прочих технологических фокусов вполне может продвинуть графомана, в этом отрицательный момент. Но со временем пена всегда оседает, снова положительный момент, поэтому два-один в пользу читателей.
— Создание собственных миров — это попытка сбежать из нашего общего мира со всей его противоречивостью и неустроенностью? Или вы дарите читателю альтернативу?
— Именно альтернативу, причем заведомо далекую и недостижимую. Чтобы читатель не погрузился чересчур глубоко и не утонул в этой «иной» реальности. Все-таки наш жанр это художественная, то есть развлекательная литература.
— Почему люди любят фантастику? Тоже побег от реальности?
— Как и сказал выше, мы даем читателю передышку, красивый просвет в серых буднях, а наиболее творческим, будь то молодые литераторы, художники, музыканты или программисты, не суть важно, даем еще и мотивацию к их творчеству. Собственно, мы сами ведь тоже подпитываемся из каких-то источников, например, слушая определенную музыку во время работы над текстом. Так что здесь не работает сценарий «побега», это пауза, чтобы перевести дух, набраться сил или вдохновения и снова делать что-то в базовой реальности.
— Должна ли фантастика нести некую воспитательную функцию? Или это чисто развлекательный жанр?
— Воспитательная функция заключена в самом факте чтения, и жанр здесь не имеет значения. Читающий человек – правильный человек по определению. Если же брать шире, включить в понятие кино, сериалы, комиксы, аудиокниги, то ответ будет заключен в стержне жанра. Любой сюжет основан на борьбе добра и зла. В фантастике и фэнтези это подчеркивается особенно ярко, поскольку позволяют рамки. Даже в самом противоречивом и неоднозначном произведении, будь то «Сквозь Горизонт» или «Игра престолов», эта борьба идет. И для зрителя-читателя интуитивно понятно, сколько в каком персонаже плюсов и минусов. Так что воспитательная функция заложена, только не лезет в глаза (если того не пожелает автор).
— Кто ваш основной читатель?
— Юноши и девушки от 14 до 60, если судить по читателям, которые пишут и приходят на творческие встречи.
— В вашем активе солидное количество написанных книг, участие в межавторских проектах. Сколько книг в год вы пишете?
— Двадцать лет работал исключительно автором во всех ведущих издательствах страны. Писал по три книги в год, так что вышло шесть десятков книг, в которых уместились семь десятков рассказов, повестей и романов. Многие были неоднократно переизданы. Но в последнее время акцент сместился на медицину, поэтому темп упал до одной книги, и не факт что в год, а не в полтора-два.
— Сколько ваших книг опубликовано издательствами? Как вы вообще начали сотрудничество с первым своим издательством?
— Полтора миллиона только печатных экземпляров книг. Статистики по электронным продажам и по аудиокнигам не веду, но, наверное, продано не меньше. С первым издательством, московским «ЭКСМО», сотрудничество началось предельно просто: отправил рукопись почтой. Обычной, ведь это был 1999 год. Через месяц мне перезвонили, сказали, что берут. Через полгода вышла первая книга.
— Сегодня вам приходится инициировать переговоры с издательствами или они сами к вам идут?
— Сегодня пул ведущих издательств настолько невелик, что никаких новых переговоров вести не приходится, все договоры заключены давно, дело только за тем, чтобы написать новую книгу и отправить туда, где на сегодня более выгодные условия.
— Работу по продвижению изданных книг берут на себя издательства? А что касается неизданных в бумаге книг? Их продвижением занимаетесь вы сами? Каким образом?
— Моё дело – написать книгу, получить за нее аванс и в дальнейшем, по мере продаж – гонорар. Остальное, включая электронные версии или аудиокниги, – заботы издательства.
— Как вы создаете новые миры? Интересен не только процесс, но и сам момент их зарождения. Как это происходит? Как рождаются черты нового мира?
— В основе любого мира лежит идея. Зачастую она и только она является отличием сюжетного мира от реального. Это называется «фантастическим допущением». Таким конструктивом пользуюсь, когда пишу фантастические детективы, либо городское фэнтези. Более масштабные идеи, которые становятся основой для миров «космических опер», включают много больше компонентов. Приходится конструировать основу, затем продумывать детали сюжета и мотивацию целых народов или рас, обитающих в этих мирах. Когда готов «каркас», начинается работа над деталями, от «достоверности» которых зависят атмосфера текста и сюжетные ходы. Финальная стадия разработки – создание персонажей, соответствующих созданным условиям. А дальше разыгрывается сама история.
— Сначала появляется мир, и потом уже подходящий к нему главный герой и прочие персонажи, или наоборот?
— Мир первичен. Даже если повествование начинается с пробуждения героя в каком-то незнакомом месте и дальше мир будто бы проступает вокруг персонажа штрихами, мазками, кусочками мозаики, автор должен заранее знать все детали созданной им реальности.
— Мир, в котором мы живем, наверняка влияет на все ваши произведения? Вы хотели бы минимизировать это влияние? Или взаимопроникновение реальности и фантазий помогает творить?
— Невозможно полностью абстрагироваться от реальности, равно как и наоборот – зачастую авторы видят свои идеи воплощенными в жизнь. Этот момент вдохновляет. Хотя немало моментов и огорчают (особенно авторов боевой фантастики, давно описавших все возможные сценарии безответственного использования оружия и продвинутых технологий).
— Составляете ли вы планы своих произведений? Анкеты персонажей?
— «Без проекта нет объекта» говорят строители. С произведениями точно такая же история. Но технологические приемы вроде анкеты персонажа – это дело сугубо индивидуальное. Некоторые авторы составляют подробнейшие досье и синопсисы на каждую главу, кому-то достаточно общего сюжетного плана, а кто-то делает «раскадровку» как в сценарии.
— Есть ли у вас некий шаблон или каркас, который вы используете при создании миров? Каков вообще писательский инструментарий хорошего фантаста?
— Постепенно у каждого вырабатывается свой набор инструментов. Ведь здесь важно понимать, что писательский труд это такой же технологический процесс, как на производстве. Да, процесс творческий, но не спонтанный и не «от фонаря». Это такая работа, со своим режимом, графиком, планами и ворохом инструкций, написанных самим автором для себя любимого. У меня есть несколько рабочих схем, и какой из них пользуюсь, зависит от направления, в котором будет написана книга. Если это боевик, шаблоны одни, если детектив – другие.
— Как вы обычно пишете книги? Какова идеальная творческая атмосфера для Вячеслава Шалыгина?
— Душевное равновесие, удобное рабочее место и хорошая музыка. Этого достаточно.
— Михаил Тарковский в своем интервью нам сказал, что «каждый читатель – это режиссер кино, которое он снимает в голове, когда читает книгу». Вы согласны с этим?
— В принципе, согласен. В этом особая ценность текста. Он не дает, как кино, готового визуального ряда. Книга предоставляет фантазии читателя простор.
— Можете ли вы дать несколько писательских советов начинающим фантастам?
— Только два: не начинать, если не знаешь, чем всё закончится, и трезво оценивать свои силы, поскольку «автор одной книги» не интересен никому, кроме него самого, а написать хотя бы десяток книг – огромный труд.
Вячеслав Шалыгин на семинаре для молодых авторов. Фото Кристины Кармалиты
— Как региональному автору сегодня найти своего читателя? А издателя?
— Как и раньше – написать несколько текстов и разослать куда только можно. Сегодня к адресам издательств добавились платформы вроде «Author Today» или «Cамиздат» и так далее.
— Хотели бы вы экранизировать свои произведения? Какие? Почему именно их?
— Да. Считаю, что многие мои книги вполне пригодны для экранизации. Например, «Инстинкт гнева» и «Формула вечности» вполне могли бы стать двумя сезонами сериала. Существуют даже сценарии, один из которых, «Обратный отсчет», в свое время вплотную подошел к стадии реализации. Но в этом деле от меня мало что зависит. Перерабатывать книги в сценарии автор не должен, это мое убеждение. Ни разу не видел положительного результата. А рекламировать книги знакомым сценаристам нет желания, такого рода «административных» способностей не имею.
— Как вы относитесь к различным поджанрам фантастики вроде ромфанта и иже с ним?
— Пусть будет хорошо написано, классификация вторична.
— Есть ли у вас любимые ваши книги и персонажи? Почему они?
— У меня трое детей. Кто самый любимый? Все. Книги тоже. Могу лишь сказать, что не стыдно ни за одну.
— Есть ли у вас творческая мечта?
— Написать новую книгу.
Денис Соболев
Источник: группа проекта «Сибирь на страницах»
