Антонина Головина — прозаик, автор девятнадцати книг, лауреат нескольких литературных конкурсов. Живёт в Новосибирске.
Родилась 30 марта 1940 года в деревне Лаврентьево Междуреченского района Вологодской области в семье крестьян. В деревне Антонина прожила до тринадцати лет, а в 1953 году семья переехала на постоянное место жительства в село Ордынское Новосибирской области. Здесь будущая писательница закончила школу-десятилетку в 1957 году.
С юности Антонина была очень активным человеком, в школе избиралась пионервожатой, а затем и комсоргом в комитете комсомола. Затем окончила Новосибирский геологоразведочный техникум в 1960 году и Томский Государственный университет в 1978 году. Училась всегда хорошо.
С 1958 по 1967 годы работала в геологических организациях Западной Сибири, Горного Алтая и Якутии. Училась без отрыва от производства, то есть заочно. Заочно окончила аспирантуру и успешно защитила в 1985 году диссертацию по стратиграфии юго-востока Западно-Сибирской низменности.
Всю жизнь проработала по специальности «Геологическая съёмка и поиски полезных ископаемых», причём начинала с рабочего V разряда, а окончила трудовую деятельность старшим научным сотрудником в научном институте, каждое лето выезжая в поле в различные районы Сибири. За свою работу Антонина Григорьевна неоднократно получила различные награды. На её также много опубликованных научных трудов.
В общественной жизни тоже всегда проявляла себя как активист — была профоргом, председателем ветеранов-геологов, занималась самодеятельностью, писала статьи в стенгазеты.
С 2015 года Антонина Григорьевна – пенсионер.
С любимой работой связаны первые литературные опыты Антонины Головиной. Она бывала в различных климатических зонах Сибири, начиная с тундры и кончая горами Алтая и Восточных Саян. Встречалась со многими интересными людьми разных этносов Сибири, воочию видела их быт и культуру. И именно по следам этих путешествий были написаны её первые рассказы.
В 1979 году вышла её публикация в сборнике по случаю сорокалетнего юбилея института. Сборник разошёлся по разным геологическим организациям Тюменской, Томской, Омской и Новосибирской областей — и неожиданно Антонине Григорьевне стали звонить знакомые геологи с восторженными отзывами о её рассказах. Эти отзывы и воодушевили писательницу на дальнейшее продолжение литературной работы.
К настоящему времени издано 19 художественно-литературных книг. Много работ опубликовано в сборниках и альманахах Томска и Новосибирска — «Сибирский Парнас», «В моей судьбе история России», «Томская геологическая россыпь» и т.д.
Антонина Головина — очень интересный собеседник. Она всегда с удовольствием проводит встречи с читателями, причём рассказывает не только о своих произведениях, но и творчестве других сибирских писателей.
И хоть Антонина Григорьевна не профессиональный писатель, но она — человек тонко чувствующий, поэтому её проза необычайно поэтична и трогательна.
Библиография:
Книги:
- «Маленькие повести о счастье». Рассказы (Новосибирск, 2009)
- «Контрасты и перемены». Рассказы (Новосибирск, 2012)
- «И в шутку и всерьёз». Рассказы (Новосибирск, 2013)
- «Настоящее и былое в рассказах геолога». Рассказы (Новосибирск, 2013)
- «Мои незабываемые времена». Рассказы (Новосибирск, 2014)
- «Ещё не всё о маме». Рассказы (Новосибирск, 2014)
- «Любимый образ». Рассказы (Новосибирск, 2014)
- «Женские истории». Рассказы (Новосибирск, 2015)
- «О детстве и братьях наших меньших с любовью». Рассказы для детей (Новосибирск, 2015)
- «Однажды». Рассказы (Новосибирск, 2016)
- «Прикосновение». Эссе (Новосибирск, 2017)
- «Поле за околицей». Рассказы, зарисовки (Новосибирск, 2017)
- «Ожидание весны». Рассказы, зарисовки, миниатюры (Новосибирск, 2017)
- «Берёзовый мосток». Рассказы, зарисовки, миниатюры (Новосибирск, 2018)
- «Дневник счастливой женщины»: повесть (Новосибирск, 2018)
- «Меандры судьбы». Повесть и рассказы. (Новосибирск, 2019)
- «Забыть не в силах». Повесть. (Новосибирск, 2020)
- «Самые заветные слова». Сборник отзывов (Новосибирск, 2021)
Публикации в сборниках:
- «Солнце в рюкзаках, или Mente et malleo». Сборник рассказов. Т. 2. Ч 1. (Новосибирск, 1998)
- «Солнце в рюкзаках, или Mente et malleo». Сборник рассказов. Т. 2. Ч 2. (Новосибирск, 1999)
- «Mente et malleo, Или солнце в рюкзаках» (Новосибирск, 2007)
- «Победа во имя живущих. 65-летию Великой Победы посвящается». Сборник. (Новосибирск, 2010)
- «Свет материнской любви». Сборник стихов и прозы новосибирских авторов. (Новосибирск, 2015)
- «Новосибирский малышок». Сборник стихов и прозы новосибирских авторов для детей. – Новосибирск, 2016)
Творчество:
(отрывок из повести «Забыть не в силах»)
Перед праздниками печка ласково и торжественно сияла, помазанная белой глиной. Приступки к ней выскабливались и мылись дресвой с мылом, рядом стоял, сверкая начищенными боками медный пузатый ведёрный самовар. Чистили его растолчённым в пудру красным, хорошо обожжённым кирпичом. В печурках лежали чистые рукавицы и портянки. Эти приметы создавали ощущение праздника за несколько дней до него и, наконец, он наступал вместе с вкусными запахами и предвкушением обильной еды.
Мама хлопотала у печки, мы дружно суетились около неё. На загнетке (угли, сгребённые в одну сторону около устья) у горячих углей, ещё посверкивающих синими всполохами язычков огня, жарились начинки на пироги, пеклись блины. Как споро и ловко всё это у неё получалось: ухват так и мелькал в умелых быстрых руках.
Ах, эти мамины руки! Они не сравнятся ни с чем, даже с крыльями, как пела Клавдия Шульженко, – разве только с волшебными пассами мага-кудесника. Они умели всё: сеять из лукошка жито и убирать его серпом, увязывая быстро и умело в снопы и ставя их в суслоны; теребить лён и мять его ручной мялкой, чтобы получить из него паклю и куделю, и длинными зимними вечерами сидеть за прялкой, а затем ткать холст на рубашки, полотенца и становины; вязать носки и варежки; делать игрушки из овечьей и коровьей шерсти; выделывать кожи на яловые и хромовые сапоги на всю ближнюю округу. Не перечислить всего того, что умела и делала мама-хозяйка, мама-крестьянка, мама-колхозница.
Она умела жарить, варить, парить и печь чисто русские блюда в русской печке: сальники, картошку в сливках, кислые щи, топлёное молоко с толстой пенкой и золотистыми бусинками жира сверху, всевозможные каши, пироги-рыбники, курники, кулебяки, губники. Пирог с солёными рыжиками был так вкусен, что родилась пословица «ешь пирог с грибами, язык держи за зубами».
Варила кренделя-баранки. В будничные дни готовились кисели без сахара (за неимением оного): молочные, гороховые, клюквенные, овсяные – густые, хоть ножом режь, их ели деревянными расписными ложками и запивались молоком. Щи с мясом готовились ближе к осени, когда вырастает скотина и появляются овощи на огороде. Щи оставляли на ночь в печке для подкисания (суточные щи), и утром они были необыкновенно вкусными. Весной ели суп-болтушку: на чугунок воды несколько картофелин, разбитых сосновой мутовкой до очень жидкого пюре с добавлением небольшого количества молока: весенние надои были малы, и всё молоко приходилось сдавать государству за налоги и госзаймы. А когда появлялись дикорастущие дары леса и полей, зелень на огороде и особенно молодой картофель, матери уже не боялись за нас, и страх голода уходил до следующей весны.
В печке, у загнетки, в большом чугунке варилась молодая картошечка. Мама доставала его большим ухватом, ставила на середину стола, кидала туда зонтики укропа: пар своим ароматом аппетитно щекотал ноздри, в глиняном кувшине стояло холодное жирное молоко, чёрный хлеб нарезался большими ломтями. Мы уже все сидели за столом, каждый раз не меньше десяти xеловек, вместе с подружками, нетерпеливо поглядывая на мамины манипуляции, и ждали сигнала приступать к трапезе.
Какая вкуснятинка – молодая картошечка с малосольными рыжиками, припиваемая холодным молоком в запотевших стаканах! Я понимаю Петра I, любившего вкушать солёные вологодские рыжички, доставляемые ему прямо к столу, к чарочке. Вкуснее их больше нигде не сыщешь! Белые боровики и подосиновики резали, заливали их в глубокой чугунной сковороде сметаной с яйцами и ставили в вольный жар русской печи. Бесподобное блюдо к обеду! Этот деликатес простые крестьяне ели от «пуза» и называли его просто «жарёха».
По маминым рукам мы могли определить многое. Как они были веселы и подвижны на работе и у печки, когда была еда в доме. С каким восторгом мы смотрели на них! Блины так и отлетали от сковородки: мы на лету хватали их, перекидывая с руки на руку, как печёную картошку из костра, макали в ароматные, ещё скворчащие, свиные или бараньи шкварки. У мамы ярко горели щёки, ласково сверкали чёрные, как у цыганки, глаза.
Какая же красивая у нас мама! А мы успевали вместе с блинами схватить незаметно немного готовой начинки для пирогов, стоявшей в сторонке на шестке, за что получали лёгкие шутливые шлепки, затрещинки и подзатыльнички. Какие счастливые мгновения, а пели: «Спасибо любимому Сталину за наше счастливое детство!»
Низкий поклон моей матери. Нерукотворный памятник ей – моя любовь, по-щенячьи преданная в детстве и осознанная, нежная и бережливая – в моей зрелости. В последние годы её жизни, в Сибири, в доме не было русской печки, и я, чтобы отогреть её натруженные руки и ноги, часто ложилась к ней, согревая их теплом своего тела.
Мама успокаивалась и засыпала. Жизнь возвратилась на круги своя: мы поменялись ролями, теперь я стала её защитницей и опорой. И как мамины руки безвольно повисали и бестолково суетились, когда она не знала, как разнообразить еду из очень скудного набора продуктов или его отсутствия. Помню, в голодную весну и начало лета 1945-го года при разводе с отцом ей предложили двух дочерей, моих сестёр, отдать ему на воспитание. Он жил безбедно и сытно, работая после войны председателем колхоза. Она собирала им лёгкие пожитки и одновременно растирала сухой белый болотный мох наполовину с мякиной, на лепёшки. Мы вышли их провожать за околицу, а мамины руки по пути рвали лебеду и крапиву для похлёбки. Она специально часто наклонялась, чтобы скрыть от нас молчаливые рыдания и слёзы, но они падали ей на руки и были такими горючими, что крапива становилась не жгучей. Моё маленькое детское сердце разрывалось от горя, что моя, такая сильная и большая, мама плачет, а я не могу ничем помочь ей и защитить. Через месяц сёстры убежали от сытной жизни, принеся нам маленький мешочек с зерном, который они потихоньку взяли у отца, сказав, что никогда не вернутся туда, а лучше умрут вместе с нами.
