У отца трое друзей. Место сбора седовласых участников Великой Отечественной войны — диван в родительской кухне.
На столе у нас самовар. Ароматом наполняет кухню клубничный или смородиновый чай. Ветераны макают в кипяток сушки и разговаривают. Пётр вспоминает кровавую Курскую Дугу, Иван — Сталинград, отец — Харьков, Данила — Керчь. Каждый держит свою посудину — я купила верным гостям именные кружки. С передышкой и часа по два наполняют их чаем друзья.
В перерывах сыграют двое против двоих в шахматы, иногда посмотрят телепередачу. Обговаривают мировые да сельские новости.
Как-то посмотрела — сидят отцовы гости в шерстяных носках. Правда, Данила только в одном — правую конечность фашист загубил. Подумала: пусть ногам, что немало походили по освобождённой от врагов земле-матушке, будет понадёжнее. Купила друзьям отца тапки. Петру самые большие — коричневые, Ивану чуть поменьше — зелёные, Даниле широченные — синие. Гостевую обувь определили на полке в прихожей.
Нынче взглянула на полку в прихожей — нет гостевых тапок. Посмотрела на сервант — нет именных кружек. Дома только домашняя обувь и кружка отца. А самого хозяина нет в квартире, потому что нет уже и на земле.
После сорокадневных поминок в память об ушедшем друге Петру мы отдали шахматы, Ивану — электробритву, Даниле — рубашку, что не успел одеть отец. При встрече трое друзей смотрят на меня. Потому что я похожа на отца.
