Посланье-эпиграф:
Бывают стихи о мелодиях, песнях
И людях, что их сочиняют чудесно,
А может быть так, что о музыке – мало,
Но стихотворение музыкой стало.
Осенний романс
Небеса теплой синью разлились,
Пропитался ковыль янтарем,
И наряды дриад заискрились
Золотисто-багряным огнем.
Мягкий шорох… Игривые ветры
Гладят гриву сухую степей,
Это осень преданий заветных
Тихо шепчет из будущих дней.
Все июльские воспоминанья
Скрылись в этой волшебной поре.
Нежит осень печальным дыханьем
Славный город на мирной реке.
Там дух августа дряхлого веет
В опустевших, застывших домах,
И последние летние тени
Затаились в разбитых стенах.
Затянуло из камня оправы
Паутинок седых серебром,
Купола обветшалого храма
Принакрылись небесным венком.
Там охряным дубам полусонным
Птицы строки романсов поют,
И, спокойствия чинного полный,
Зрелость лес провожает свою.
И листва шелестит по руинам,
Нежной ласкою солнечный свет
Обнимает лучами ржаными
Старый мир наш, где нас уже нет…
Руна
Есть одно на свете место,
Это место всех покойней
В крае Севера убогом,
В лоне Карьялы цветущей,
Летом шепчут там березы
И поют в ветвях их птицы,
А зимой лишь хладны ветры
Песнь ведут, качая сосны.
Там, под сенью церкви ветхой,
Распростершись тенью сизой,
Позабытое кладби́ще
Принакрылось редким лесом.
А за тем кладби́щем тихим,
За его границей шаткой,
Под осиною дрожащей –
Одинокая могила.
Холм давно порос травою,
Уж почти с землей сравнялся,
Крест сухой и обветшалый
Остов уж к земле склоняет.
Он один напоминанье
Об истории печальной…
Той истории осколки
К Мане обронило время,
Прах истории той грустной
Уж давно развеял ветер…
И лишь старый черный ворон,
На кресте поникшем сидя,
Стережет былую память
О годах, сошедших к Туони,
И о днях, забвеньем взятых,
О мгновеньях, тьмой сокрытых…
Был на северных просторах
Человек, безвестный ныне,
Жрец творений рифмы стройной,
Вековечный песнопевец.
Обладал он свойством дивным,
Обладал великим даром,
Даром пламенного слова,
Что страницы оживляло.
Если пел он о теченьях,
О глуби потоков синих –
Разливался звук журчанья
Рек и шума водопадов.
Если ж пел о лесе светлом –
Шепот, что траву колышет,
Что ласкает ветви вязов,
К песнопевцу устремлялся.
Если ж пел о битвах страшных –
Тотчас, будто гром небесный,
Лязг мечей, секир свист, стоны
Оглашали жизнь в округе.
Знал он слов чудесных много:
Он набрал их на полянах,
На тропинках, в травах скрытых,
На болотах темных Хийси.
Он хранил в ларце заветном,
За замком из крепкой кости
Сотни книг, в клубок сплетенных,
Тысячи напевов в связке.
Но однажды он услышал
Песню, стариной овиту,
О прелестной Деве Айно,
Йоукахайнена сестрице.
В нем тогда проснулось чувство,
Неизвестное доселе:
Он возжаждал девы милой,
Воспылал великой страстью.
Истомилось сердце ею,
И душа ей вдохновилась,
И задумал песнопевец
Словом Айно вызвать к жизни.
Стал тогда творить он чары,
Строй речей ковать он начал,
В песню старую воплел он
Силу древних заклинаний.
Трижды он читал заклятья…
Наконец, свершилось чудо:
Со страниц старинных песен
Айно-девица спустилась,
В платье синее одета,
Что соткали Месяц с Солнцем,
Пальцы кольца украшают,
Грудь овило ожерелье.
Весь охвачен ликованьем,
Он подходит к милой Айно,
Хочет с ней соединиться
В поцелуя огне жарком.
Только девица младая
Будто призрак, дух ушедшей,
Холодна, подобно камню,
И нема, подобно рыбе,
Жар любви ее не тронул,
Не согрело пламя душу.
Тут воскликнул песнопевец,
Говоря слова такие:
«О, я глупый и безумный!
Человек я без рассудка!
Возжелал подругу моря,
Полюбил сестрицу сигов,
Я в огонь ушел любовный,
В жидкую смолу с охотой!
Но надеялся напрасно –
Не найти любви ответа!
Не разбудят страсти сердца,
Утонувшего в печали!
Не вернется жизнь от Маны,
Не покинет реку Туони!»
Тут могучий песнопевец
Головой поник уныло,
Омраченный горем черным,
Скорбной думою убитый.
И побрел он, грустный, плача,
В дали темные лесные,
Вдоль теченья быстрой речки,
По холмам и по равнинам.
День идет и ночь шагает…
Вот приходит он к утесу,
Что, над морем возвышаясь,
Волны камнем разбивает.
На надтреснутом утесе
Одинокая осина
Там растет, в скалу вгрызаясь
Жадно девятью корнями.
Песнопевец поразмыслил:
«Жизнь теперь мне тяжкой стала,
Лучше б в Туонелу сойти мне,
В Маны вечные селенья!».
Древа сук обвил веревкой
И петлей обвил он шею…
И прервал жизнь добровольно,
Погубил удушьем песни…
Так покинул мир несчастный
Вековечный песнопевец.
Девять дней его искали,
Наконец, на день девятый
Тело с той осины сняли,
В гроб сосновый положили,
Опустили гроб в могилу,
Водрузили крест из ели…
Протекало время тихо,
Годы сгинули былые,
Речи дивные угасли,
Песни были позабыты…
Но в час редкий, вдруг, нежданно,
Там, над старою могилой,
Звуком грустным, эхом тихим,
Древний голос раздается,
Льется в тишину пустую
Тщетно он с надеждой мертвой,
О любви былой взывает,
Об угасшей страсти плачет…
И осколки этой песни
Глас на ветках оставляет,
И вплетает в щебет птицы,
И в журчание потоков.
Иногда осколки эти
Попадают людям в сердце,
Наполняя их тревогой
Неизведанной доселе.
Те сердца полны надеждой
Обрести любовь до гроба,
Веру эту не теряя
Никогда в теченье жизни…
Лунная соната
Солнце льет злато в эфиры воздушные,
Искрой смарагда лоснится трава,
Веют над миром зефиры-послушники,
День златокудрый вступает в права.
И под покровом, лучами блистающим,
Странник безвестный, душа-пилигрим,
По мировому пространству-ристалищу
Тихо бредет, светом солнца томим.
Песня, в округе днем шумным разлитая,
Сонмом витая забот и сует,
Чарами сна-утомленья овитого
Путника властно склоняет к земле.
Воле Морфея душа покоряется,
Ранена солнцем и днем спалена…
Вечер меж тем тихой тенью спускается,
Сумерек кутает мир пелена.
Серою сталью щита, словно павшего,
Странника сизый скрывает туман,
Для исцеленья скитальца уставшего
Лекаря-Ночь призывая в свой стан.
Тени, забытые в мире безмолвия,
Тени бесплотные сумрак зовет,
Ждет вечер ночи, и, таинства полная,
В мир Луноликая Дева идет.
Темной границею лес поднимается,
Песня, что день вел, утихла совсем.
С ночи дыханием сумрак сливается
И свою песнь начинает затем:
Звуки прохлады вплетает в мелодии,
Норда глас грозный и шепот равнин,
Вод речных плеск и мотивы рапсодии,
Что прилетели из сонных долин,
Пенье земное сливается с пением
Скальдов небесных бездонных глубин.
Двух мирозданий потоки-течения
Объединяются ночью в один.
Мира иного – загадок обители –
Музыка льется и раны целит…
Сумрак покоя щитом заградительным
Душу от болей и тягот хранит…
Так час за часом песками мгновения
Время течет — уж алеет восток,
Нового дня возвестив наступление,
И мир приветствует солнца восход.
В злате лучей солнца ночь растворяется,
Странник встает, продолжая путь свой,
День его ранит, но он возрождается,
Полный неведомой силы живой.
Об авторе:
Александр Алексеевич Ведерин (г. Новосибирск)
Родился в 2000 году в Магнитогорске, с 2018 года живет в Новосибирске. Студент Новосибирского государственного медицинского университета (ФГБОУ ВО НГМУ Минздрава РФ), поэт, переводчик, участник литературных конкурсов и фестивалей.
