(по мотивам реальных событий)
Быть вечно узнанным певцу
По голосу, как по лицу!
Е. Евтушенко
Середина прошлого века. Музыкальное училище имени Октябрьской революции.
Зал заседания приёмной комиссии на дирижёрско-хоровое отделение.
− Ну-тис, абитуриентка …э… − пожилой председатель, протёр носовым платком очки и заглянул в лежащий перед ним листок, − Нина Александровна, что вы приготовили, мы слушаем.
И совсем не робкая девушка запела хорошо поставленным голосом «Отвори потихоньку калитку» в каком-то своём, необычном стиле, аккомпанируя себе на рояле.
«Очередная джазистка. Таким у нас в училище не место!» − написала на листке бумаги пожилая дама, член приёмной комиссии, и протянула его председателю.
− Иннокентий Петрович, − зашептала она в ухо мужчине, − обратите внимание на её внешний вид. Советские девушки, комсомолки в таких нарядах на экзамен не являются. Одни каблучищи чего стоят. Сантиметров девять, никак не меньше. И где она такие раздобыла? А её манеры пения, это же…
− Во-первых, является только господь Бог, − оборвал соседку председатель, а во-вторых, дайте, в конце концов, послушать. Мы же набираем студентов на хоровое отделение, и наличие голоса − наипервейшее требование. А у неё он есть! И с этим нельзя не согласиться.
Вечер того же дня
Иннокентий Петрович окинул взглядом переминающихся с ноги на ногу абитуриентов их мам и пап, а также сочувствующих, просителей и ходатаев. Улыбнулся, снял очки, отодвинул на расстояние вытянутой руки судьбоносный листок, откашлялся и начал читать список зачисленных.
Нина, успевшая сменить импортные туфли на наши, советские, сжимала руку, стоящего рядом отца и покусывала губы, но так, чтобы никто этого не заметил.
***
− Особо хочу остановиться на кандидатуре Бродской Нины Александровны. Скажу честно, мнение членов приёмной комиссии не было единогласным, но всё же мы решили девушку принять, но только при условии, что она в дальнейшем досконально изучит книгу под названием «Моральный кодекс строителей коммунизма» и будет неуклонно ему следовать!
Четыре года спустя. Курорт на Черноморском побережье. Ресторан «Чайка»
Отец Нины смахнул с глаза невольную слезу, погладил ярко-красный коленкоровый дочкин диплом и с гордостью посмотрел на сидящую рядом жену:
− Выросла, совсем взрослая стала. Бог даст, через годик-другой в телевизоре замелькает. Будем с тобой на старости лет чёрно-белую дочурку по «ящику» разглядывать.
− Лишь бы муж хороший попался. А то, чего доброго, упрячет наше сокровище в четырёх стенах и вообще запретит о сцене думать. Разве мало таких примеров… − женщина хотела ещё что-то добавить, но осеклась, увидев, как их дочь весело беседует с оркестрантами, раскладывающими на сцене свои инструменты.
− А сейчас, дорогие гости нашей «Чайки», для вас выступит выпускница, комсомолка, отличника и просто красивая девушка Нина, поприветствуем, поддержим, − при этих словах, руководитель ресторанного ансамбля, галантно взяв девушку под руку, подвёл её к микрофону. − Что будешь петь?
− Одну из любимых песен восточно-европейских евреев, ашкеназов! Тум-балалайка. Исполняется на идиш.
Ресторан − окаменел. Официанты, нёсшие подносы, застыли как жена Лота при бегстве из Содома, все как один превратившись в соляные столбы. [1] Многочисленные посетители этой точки общепита дружно перестали жевать и уставились на сцену.
Отношения огромного Советского Союза и маленького Израиля в те годы, были не очень, и это ещё мягко сказано.
А из динамиков уже неслось сольное пение Бродской. Никто из музыкантов, даже и не думал ей аккомпанировать.
Штэйт а бухэр, ун эр трахт,
трахт ун трахт а ганцэ нахт:
вэмэн цу нэмэн ун нит фаршэймэн,
вэмэн цу нэмэн ун нит фаршэймэн?
***
Бравый мальчишка, жениться непрочь,
думает, думает целую ночь –
на ком бы жениться, чтоб не стыдиться,
на ком бы жениться, чтоб не стыдиться.
Тум-бала, тум-бала, тум-балалайка,
тум-бала, тум-бала, тум-балалайка,
тум-балалайка, пой, балалайка,
пой, балалайка, радость нам дай! [2]
Девушка закончила петь, но никто из слушателей не аплодировал.
− Вам не понравилось? — давя предательский комок в горле, еле слышно спросила Нина.
− Ну почему же! У вас прекрасный голос, пойте ещё нам на радость,− к сцене пробрался мужчина с проседью в волосах и протянул девушке невесть откуда взявшийся букетик немного увядших цветов:
− Мне надо с вами побеседовать, вон там мой столик, не сочтите за труд, присоединяйтесь.
− Я здесь с родителями, − с вызовом парировала девушка, отдёргивая тянувшуюся к цветам руку.
− Экая вы… недотрога. Я же не против, берите своих родителей, и обсудим вместе ваше дальнейшее будущее.
− Что? Какое ещё будущее? − пришёл на помощь девушке её отец. − Кто вы вообще такой?
Незнакомец улыбнулся, полез в карман и протянул украшенный вензелями кусочек картона.
«Руководитель Государственного джаз-оркестра при Мосэстраде Эдди Рознер», − хором прочитали, отец и дочь, впервые в жизни увидевшие диковинную визитную карточку.
Час спустя. Городская набережная
− Да как вы не понимаете? Я предлагаю вашей дочери гастроли! Длительные! По всему Союзу! Представляете, сколько певцов о таком только мечтают, пороги филармоний оббивают, а вашей Ниночке всё раз – и на блюдечке с голубой каёмочкой…
− А ничего, что я иду рядом, к тому же уже совершеннолетняя. И могу сама принимать решения, это во-первых, а во-вторых, я в консерваторию хочу, дальше учиться. И только после… может быть… на гастроли, − девушка вздёрнула носик и демонстративно отвернулась от Рознера, скрестив руки на груди.
Руководитель джаз-оркестра, развернул девушку к себе и перешёл на идиш:
− אין דעם קאָנסערוואַטאָרי, קענט איר לערנען אין אַוועק נאָך מוזיק שולע. אָדער, אויב איר ווילט, דעמאָלט גיין צו די אינסטיטוט פון קולטור, צו די קאָרעספּאָנדענץ אָפּטיילונג.
[После музучилища в консерватории можно учиться заочно. Или, если хочешь, то поступай в институт культуры на заочное отделение].
Москва. Три года спустя. Концертный зал «Россия». Грим-уборная Нины Бродской
Певица понимала, что на этот раз выступила ужасно, фальшивила безбожно, не могла сосредоточиться и боялась сама себе признаться в причине всего этого. Плюхнулась на стул и хотела разрыдаться, но слёз не было. Внутренний голос актрисы вопил, что она не имеет права нюни распускать, ибо через два часа следующий концерт. Придут новые зрители, которые заплатили деньги, и немалые, чтобы услышать и увидеть её.
Закусила губу, взглянула на себя в зеркало, кликнула гримёршу, но вместо неё в помещение ворвался Рознер:
− Ещё одно такое представление – и выгоню вот из оркестра! Без всякой жалости! Отправишься петь на одесский «Привоз», в столовую тёти Сони. Там местные рыбаки свои дни рождения справляют. Вот им, да и то после пятой рюмки, всё равно как ты берёшь, ноту До третьей октавы!
Нина, услышав это, больше не могла себя сдерживать и дала волю слезам. Ревела от души, по-бабьи, отталкивая руку руководителя, который бросился её утешать и неловко начал гладил по волосам.
− Ну ты это чего? Сама же знаешь, тебя заменить некем. По всей столице афиши с миловидным еврейским личиком расклеены. Тебя же с них пацаны вырезают и у себя дома на обои наклеивают, и вообще у меня для тебя новость, вернее, даже две.
− Какие? − певица рукавом вытерла слёзы и повернулась к мужчине.
− Мне тут, намедни… − Эдди тянул время, вглядываясь во всё ещё заплаканное лицо девушки, − в общем на одном из наших концертов побывал Ян Френкель…
− Ну, не томите, − торопила его Нина, − и что? Ему моё пение понравилось?
− Обратил внимание. Заметил. И… позвонил…. − Рознер улыбнулся. − Он предложил твою кандидатуру для исполнения его песни «Любовь — кольцо» в снимающемся фильме «Женщины», и тебя завтра ждут в студии звукозаписи.
− Ой! Уже завтра… Но я же ни текста, ни нот не видела. Как можно?
− Не дрейфь. Тебе во всём будет помогать наш тромбонист Вова Богданов. Он тоже по тебе сохнет, но боится подойти и признаться. Я вам что, сваха, с Молдаванки? Вместе работаете, а друг от друга отлетаете, как магниты одной полярности.
***
После премьеры кинофильма песня стала популярной, звучала почти из каждого окна, а исполнительницу стали приглашать на радио и сборные концерты в большой Дворец съездов.
Музыкальные редакторы центрального телевидения быстро сообразили − песни в её исполнении, почти всегда становятся шлягерами, их с удовольствием поют во всех уголках огромной страны и заваливают просьбами о них передачи «В рабочий полдень» и «Концерт по заявкам». А «Звенит январская вьюга» стала хитом на все времена…
Но Нине купаться в людской славе было некогда, она впервые, в своей жизни уехала за рубеж. Госконцерт решил отправить её на международный конкурс вокалистов в братскую Румынию.
Вернулась оттуда в звании дипломанта и тут же накатала заявление об увольнении, по собственному желанию.
С математикой у неё всегда было всё в порядке. Посчитала, что находясь в «свободном плавании» сможет зарабатывать много больше прежнего. Новые знакомства это гарантировали. Деньги были очень нужны. Они с Вовой решили, что свадьбу организуют самостоятельно, без помощи родителей и такую, чтобы чертям жарко стало.
***
Но уйти «по-хорошему» из джаз-оркестра не удалось. Эдди Рознер не хотел терять талантливую солистку. Пришлось отработать положенный по закону месяц и отправиться на гастроли в Одессу. А затем её обманом заманили на левые концерты, в Харьков и Ростов.
Сотрудники УБХСС [3] об этом узнали, возбудили уголовное дело.
***
− Нина Александрова Бродская, − пожилой следователь заглянул в лежащую перед ним папку.
− Да, − комкая платочек и натягивая на колени подол короткого платья, еле слышно промямлила певица.
− В таком случае перейдём сразу к делу. Отвечайте быстро и по существу! Сколько вы получали за свои выступления в городах юга страны?
− Как и все. Согласно тарифной сетке восемь рублей. Но я всегда пою в двух отделениях, поэтому, ставка удваивается. Перед этими гастролями я написала заявление об уходе из коллектива, отрабатываю положенное, пока мне замену найдут. По графику у меня за месяц − десять концертов, а потом… − затараторила Нина, боясь, что её перебьют, и она вдруг окажется в чём-то виноватой.
− Вам замену трудно найти, если вообще возможно, − ухмыльнулся следователь. − Деньги как получали? В ведомости расписывались?
− Да я толком ещё ничего и не получала, только аванс выдали, сорок рублей. Рознер сказал, что потом выплатит всё, что положено, плюс за неиспользованный отпуск…
− Бродская! − прорычал хозяин кабинета. − Я задал конкретный вопрос! Лично вы за полученные деньги где-нибудь, расписывались?
− Не-а, − с трудом выдавила из себя певица.
− Почему?
− Так ведь не дали эту ведомость. Перед началом моего выступления сунули четыре десятки, и всё. Сказали, потом, при полном расчёте за всё сразу…
− Ну и хорошо, что не расписывались. Просто замечательно, благодари своего еврейского бога Яхве, − следователь впервые улыбнулся. − Ступай, пой дальше. И пригласи следующего.
− Как? Совсем? − Нина заморгала глазами.
− Конечно. Ножками. Или мне конвой вызвать? Чтобы он вашу знаменитость до выхода из здания сопроводил?
***
После перенесённых потрясений, допроса и очных ставок у певицы стал пропадать голос.
Врачи-логопеды разводили руками, выписывали таблетки и микстуры. Ничего не помогало.
Но Яхве и на этот раз не отвернулся от Бродской. Ее жених через знакомых своих знакомых, раздобыл редкое заморское лекарство. Заплатить за чудо-таблетки пришлось деньгами, отложенными на торжественное бракосочетание. Но они того стоили. Профессиональная карьера певицы была спасена.
***
Вскоре скромную свадьбу всё же сыграли. Пригласили лишь самых близких, зато обязанности тамады взял на себя известный всей стране Марк Бернес. Как и положено, через девять месяцев музыкантов было уже трое. Сын Мишка, орал так, что ни у кого не оставалось сомнений: Пласидо Доминго вместе с Хосе Каррерасом в ближайшем будущем придётся потесниться.
Молодая мама не отказывалась ни от какой работы, по первому зову уезжала к чёрту на кулички, на все гастроли, участвовала в любых концертах, не вылезала из студий, записывая песни к многочисленным кинокартинам.
Все гонорары шли на уплату взносов на кооперативную квартиру. Владимир копил на свою мечту – автомобиль, шестую модель «Жигулей».
Несмотря на пришедшую славу, оба совершенно бесплатно выступали перед пенсионерами учителями, ездили с шефскими концертами в военные гарнизоны.
Три года спустя
Судьба-зебра, как ей и положено, в один совсем не прекрасный день повернулась к певице своими чёрными полосками.
Нина не сдержалась, и на оскорбительные шуточки в отношении пятой графы в её паспорте [4] вдрызг разругалась со всемогущим председателем Гостелерадио. Отныне, дорога на подведомственные ему объекты для нее была закрыта, заколочена и законопачена!
Пришла домой и разрыдалась на плече у супруга.
В тот вечер впервые в их квартире прозвучало страшное слово − ЭМИГРАЦИЯ.
***
Через несколько месяцев по радио объявили о начале Всероссийского конкурса артистов эстрады.
На семейном совете, после жарких дебатов, пришли к соглашению − Нина просто обязана участвовать!
Долго выбирали конкурсную песню. Наконец, остановились на сложной в исполнении композиции из репертуара певца первой величины.
***
Заполненный до отказа зал рукоплескал. Однако петь на бис регламент соревнований не позволял, да и радость певицы быстро сменилась грустью.
− Я подслушал совещание членов жюри. Твою кандидатуру во второй тур решено не пропускать. Не хотят неприятностей, от, сама знаешь, кого, − Володя обнял и нежно поцеловал жену. − Ничего, где наша не пропадала, прорвёмся. Какие наши годы!
***
Судьба-зебра никак не желала поворачиваться к чете Богдановых своими белыми полосками.
Полгода спустя Нину прослушивали на состязании по отборке кандидатур, которым будет доверено представлять СССР на песенном фестивале в Германской Демократической Республике.
− Понимаешь дочка, − поймав её в фойе, оправдывался старичок, член отборочной комиссии, − нам исполнение очень понравилось. Дружно приняли решение включить твою фамилию в список участников фестиваля, но вот, читай сама. − Он протянул Нине короткую телеграмму, напечатанную на красном бланке [5].
«Немедленно исключить! Министр культуры СССР».
Владимир, узнав об этом, решил разыскать и по-мужски поговорить с сочинителем телеграммы. Ходил по различным кабинетам огромного ведомства, но никто не мог – или не хотел! – ответить на простой вопрос: кто конкретно подсунул телеграмму на подпись министру.
Вечером за чаем страшное слово ЭМИГРАЦИЯ прозвучало во второй раз.
***
Из информационного сообщения радиостанции «Голос Америки»:
«В одиннадцать часов утра в приёмную председателя Президиума Верховного Совета СССР вошли двадцать четыре советских еврея, которые отказались уходить до тех пор, пока им не дадут разрешение на выезд в Израиль. Разрешение дали — к большому удивлению еврейских активистов. По всей видимости, Кремль хотел использовать еврейскую эмиграцию как рычаг давления на исламские страны…»
Конец семидесятых и восьмидесятые годы прошлого века
Семейство Богдановых с огромными трудами, но всё же смогло добраться до Большого яблока [6].
Вторая жизнь начиналась так же тяжело, как и первая. Владимир работал с утра до вечера. Надо было кормить семью, платить за съёмную квартиру, дать образование сыну, и главное − изыскать возможность любимой Нине начать новую певческую карьеру.
И судьба-зебра их услышала. Повернулась-таки своими белыми полосками, ибо любовь двух людей обладает воистину огромной силой.
Для начала Владимир смог создать, пусть и маленький, но всё же свой собственный бизнес. А Нина, на удивление знакомых эмигрантов, вдруг начала писать собственные песни. Более того, отыскала спонсоров и выпустила свой сольный диск на английском языке «Crazy love». За ним последовал другой – «Москва – Нью-Йорк». Независимые критики единодушно разразились восторженными рецензиями.
− Вова, ты представляешь, − супруга закрыла руками пылающие щёки, − На Нью-Йоркском радио мою «Безумную любовь» ставят сразу после Майкла Джексона. Она уже вторую неделю в топе. [7]
− Это успех. Мы их сделали! − муж обнял свою половинку и оторвал от пола. − У нас получилось! И без помощи Гостелерадио СССР!
− Пусти, медведь! Раздавишь. Кто тогда будет записывать альбом на русском языке?
− Ты, что? Совсем сбрендила?! На русском? Да кому он здесь, за океаном нужен? − Вова с трудом удерживал себя, чтобы не наговорить грубостей. − Это же прямой путь к провалу. Здесь это запросто. Один неверный шаг – и ты посудомойка в местной забегаловке. Оно тебе нужно?
Два года спустя
Нина от своей мечты не отказалась. Диск с песнями на русском языке увидел свет и был быстро распродан. Его покупали не только соотечественники, но и американцы, и даже жители соседних латиноамериканских стран.
Девяностые годы прошлого века
Нина Александровна прилетела в совершенно другую Россию.
Села в первый попавшийся автобус. Проехала несколько остановок. Бродила по улицам городка Домодедово, никем не узнаваемая.
− Раньше проходу бы не дали, автографы требовали, а нынче забыли. Новые имена, молодые певички, у всех на слуху, − вертелось у неё в голове.
И вдруг из открытого окна старого, обшарпанного общежития полились звуки Тум-балалайки в её исполнении.
Остановилась. Заслушалась, вспоминая молодость.
− Бродская Нина Александровна, вот вы где! А мы вас в аэропорту обыскались. Весь зал прилёта на уши поставили, − вернул её на грешную землю красивый баритон.
Женщина обернулась. Рядом стоял импозантный мужчина с большим букетом в руках: − Нам надо спешить. До начала всего несколько часов осталось.
− Начала чего? Куда спешить? Ничего не пойму. Объясните толком, − певица машинально взяла протянутые ей цветы.
− Как? Разве вы не получили нашу телеграмму? Странно! Вы же приглашены в Белоруссию! Вас избрали почётным членом жюри международного фестиваля песни «Славянский базар»…
Мужчина ещё что-то говорил, указывая рукой на стоящий поодаль представительский «Мерседес».
Она его не слушала, вспоминала совсем другую телеграмму:
«Немедленно исключить! Министр культуры СССР»!
[1] Из библейской книг Бытия. (Быт. 19:17—26).
[2] Источник: «Стихи.ру». Тум-балалайка, перевод на русский язык Наума Сагаловского.
[3] Управление по борьбе с хищениями социалистической собственности.
[4] Графа «национальность» в советском паспорте.
[5] «Правительственная».
[6] Нью-Йорк.
[7] 10 самых популярных песен недели.
Об авторе:
Александр Ралот (Александр Викторович Петренко) (г. Краснодар)
Прозаик, публицист и краевед. Член Союза писателей России. Автор пятнадцати электронных и десяти бумажных книг. Публиковался в многих периодических изданиях, в том числе в журналах «Смена», «Южная ночь», «Метаморфозы», «Вторник», Лиterra, «Созвучие» (Беларусь), «Эдита» (Германия), «Интеллигент» (США), русско-новозеландском вестнике «Наша Гавань», альманахе «Чайка», «Westi US» (США), «Что есть истина?» (Великобритания), «9 Муз» (Греция), «Звезда Востока» (Узбекистан), «Южный островъ» (Австралия), «Фабрика литературы», портале «Русское поле».
Победитель и лауреат множества конкурсов, в том числе «Есть только музыка одна» памяти Дмитрия Симонова, «Золотое перо Руси», «Русский стиль» (Болгария, Франция, Италия), памяти Али Герасимович, имени Де Ришелье – «Алмазный Дюк-2019», «Бриллиантовый Дюк-2020», конкурсов имени И. Бунина, М. Ю. Лермонтова, Андрея Белого, А. Т. Твардовского, генерала Брусилова и многих других. Награжден медалями Андрея Белого, «За труды в просвещении, культуре, искусстве и литературе», имени генерала Брусилова, «В память 100-летия ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ» и многими другими.
