День Победы особый праздник, святой, со слезами на глазах. Об этом уже не раз было сказано и написано. Но хочется еще раз рассказать об этих 418 днях и ночах правду, а правду могут поведать только непосредственные участники этих суровых и огненных лет.
Николая Васильевича Варковского я видел среди фронтовиков, в дни Победы у райвоенкомата, монумента Славы, слышал о нем, знал, что он преподавал в Колыванском сельхозтехникуме. А встретиться и поговорить о его жизненном пути все не удавалось. Но вот в канун дня Победы я у него дома. Мы беседуем о политике, о делах в районе, области, стране. Разговаривать с Николаем Васильевичем было приятно. Это образованный, высокой культуры и эрудиции человек. За плечами большая, сложная, честная жизнь.
- Родился я на Орловщине, - вспоминает ветеран, - в юности мечтал стать моряком. Для этого были все данные и соответствующее образование. Да мать рассоветовала, а ее ослушаться я не мог. И вот после окончания школы с группой одноклассников решили поступать в военное училище. Но для этого нужны были два условия: направление военкомата или после службы в армии. И то, и другое отпадало, потому что не было полных 18 лет. Мы написали письмо в Генеральный штаб Красной Армии. Пришел отказ. Второе письмо написали К.Е. Ворошилову, вызвал военком, дал нагоняя и пригрозил, чтоб больше не надоедали высшему командо¬ванию. Но мы были упрямы, на тре¬тье письмо пришел положительный ответ. И в сентябре. 1940-года я был призван в Красную Армию в г. Торту Эстонской ССР. Служба проходила - нормально. Служил в артиллерии, а в мае 1941 года отправили на летние сборы на границу с Восточной Пруссией и зачислили в штат 105-й Погранзаставы. 21 июня, как сейчас помню, я сменился с дневного дежурства, и после отбоя мы отдыхали, а в 4.00 утра 22 июня услышали рев авиационных моторов и разрывы, снарядов, повыскакивали на улицу: в ночном белье, заняли боевые по¬зиции. Через границу шли лавиной немецкие бомбардировщики на восток. В 8 утра на нас пошли танки и немецкая пехота. Завязался бой. Связь со штабом погранотряда была нарушена. Не оказалось бронебойных снарядов, и танки пришлось пропустить, а пехоту стали отсекать шрапнелью. Вести прицельный огонь по пехоте мешала немецкая артиллерия. Над нами висел разведывательный немецкий шар с корректировщиками. Командир полка приказал выкатить пушку на прямую на¬водку. Я был наводчиком, и с первого выстрела наше орудие разбило шар, вести бой стало легче. За этот бой меня наградили медалью «За боевые заслуги».
Наша застава продержалась до темноты, но немцы обошли нас с флангов и углубились в нашу территорию. Поступил приказ выходить из окру¬жения в восточном направлении.
Ночью к нашей группе присоединилось несколько человек с дру¬гих застав и воинских частей, среди которых были старшие офице¬ры. Они отдали приказ взорвать мост через реку Даугаву. Поручили это нам артиллеристам, так как мы были с лошадьми, артиллерия тог¬да передвигалась только лошадь¬ми. Оседлав коней, группа из вось¬ми человек выехала на задание, но мост немцы взяли под охрану и мы нарвались на сильный пулеметный огонь. Погибла практически вся группа. Меня тяжело ранило в правую руку разрывной пулей, рука висела на коже и мышцах, и одновременно подо мной убило лошадь. Падая, она, придавила мне ногу, и я никак не мог освободиться. Уходила из меня кровь, покидали силы. Немцы раненых в плен не брали, добивали контрольными выстрелами в голову. Подошли ко мне, я мысленно попрощался с жизнью, но, увидев, что я весь в крови и не-движим, решили, что я мертв, сняли саблю, кобуру с револьвером и ушли. Утром меня подобрали местные жители и спрятали в родильном доме. Отняли остаток руки, обработали рану. Роддом был закрытого типа, и немцы в него не заходили. Нас там было несколько человек. Но кто-то из медперсонала предал, пришли немцы и всех увели в гараж.
Затем долгие испытания в лагерях для военнопленных. Николай Васильевич не хотел об этом вспомнить, но я попросил рассказать, чтобы, знали и помнили живущие сейчас.
- Я находился в нескольких лагерях. Вначале в г. Тильзит, в Восточной Пруссии, затем Погенин, Шромбенин, Кенигсберг.
Содержание в лагерях было ужасное, военнопленные гибли от голода, побоев, расстрелов. Убивали и расстреливали за малейшую провинность. Трупы никто не убирал. Сваливали в кучи, особенно зимой. Летом сталкивали в траншеи. Из еды давали в сутки черпак брюквенной баланды и маленький кусочек хлеба, если можно было эту черную, как земля, массу назвать хлебом. Только за зиму 1942 - 43-х годов в лагере Погенин погибло более 12000 военнопленных. Я чудом остался жив. Однажды за гибель надзирателя расстреляли каждого десятого. Я оказался восьмым. После второго побега, а их было три, нас посадили в карцер. После отбывания срока в живых я остался один. Последний побег мы, несколько человек, совершили в конце войны, нам повезло, прячась в сосновом бору, нас обнаружил военный, патруль Красной Армии. Так пришло спасение. После тщательной проверки на фильтрационном пункте в г. Бресте я получил документы и был отправлен в Союз.
Дома меня не ждали, мать получила похоронку. Она пришла и на младшего брата Дмитрия. Он погиб на Воронежском фронте. Увидев меня, мама повалилась на пол. Но все обошлось, материнское сердце на сей раз выдержало. После радости встреч встал вопрос: что делать инвалиду?
Николай Васильевич не пошел по инстанциям, как некоторые инвалиды от безысходности, не стал искать легкой жизни. Окончил Алма-атинский сельскохозяйственный институт, стал агрономом, преподавателем Котэркульского сельскохо-зяйственного техникума Кокчетавской области. Затем окончил сельскохозяйственную академию им. Тимирязева в Москве, препо¬давал и был завучем в Ленинском сельхозтехникуме Северо-Казахстанской области, а с 1970 года преподаватель экономики и организации, зав. отделением бухгалтерского учета сельскохозяйственного техникума Колывани.
О Колывани до 1970 года я не знал, жена училась на курсах усовершенствования в Новосибирске, от сокурсницы узнала, что у вас река Чаус, рядом Обь, много озер, сосновый бор, тайга. А я ведь с малых лет рыбак и охотник, мечтал о таких природных местах. Сделал запрос в техникум, пришло приглаше¬ние на работу, и я стал колыванцем и нисколько об этом не жалею. Даже когда мне оторвало руку, первая мысль была: «А как же я буду охотиться с одной рукой», - улыбаясь, говорит ветеран, - охочусь до сих пор и увлекаюсь рыбалкой, это мое хобби, ничего не поделаешь.
Я посмотрел домашние реликвии Николая Васильевича - большое количество Почетных грамот, Благодарственных писем, среди них Почетная грамота ЦК Компартии Казахстана, Почетная грамота Министерства сельского хозяйства Российской Федерации, удостоверение о занесении в юбилейную книгу Почета Казахской ССР. А главное богатство - это ученики, которые трудятся по всей стране и за рубежом, выросли дети, растут четверо внучек.
Мы первыми приняли бой // Трудовая правда. – 2006. - 5 мая. – С.3.
