Виктор Ильич Соловьев, 1919 года рождения, родился в г. Кемерово в семье служащего. Закончил среднюю школу. Его трудовая деятельность началась в 1937 году в качестве учителя начальных классов в одной из деревень Томской области.
Через два года Виктора Ильича призвали на действительную службу в армию. Год спустя его направили в школу младших специалистов, после окончания, которой новоиспеченный старшина был зачислен в летный полк и направлен на фронт.
О том, как воевал наш земляк, говорят его награды: орден Красной Звезды, медали «За отвагу», «За боевые заслуги».
К мирной жизни В.И. Соловьев вернулся в сентябре 1946 года. В Колывани работал в ЦСУ, инструктором райкома партии, директором Дома культуры, затем в ПМК-169, детском санатории. И всегда занимал активную позицию в производственной, партийной и профсоюзной жизни района. Современники Соловьева знают его не только как хорошего работника, но и как солиста и активного члена художественной самодеятельности Дома культуры.
Соловьев Виктор Ильич // Трудовая правда. - 2002. – 8 февраля. – С.4.
Из воспоминаний о В.И. Соловьеве:
Шел 1939 год. Мой отец, Виктор Ильич Соловьев, тогда еще молодой учитель одной из деревенских школ Томской области, имеющий отсрочку от воинской повинности, уже который раз шел в райвоенкомат с заявлением, чтобы его добровольцем отправили в действующую армию, которая вела бои с Финляндией. И его настойчивость принесла свои результаты.
О своих чувствах он пишет так: «Вероятно, у большинства молодежи того времени были торжественные порывы быть там, где опасно. Именно поэтому я пошел добровольцем и оказался призванным в Красную Армию с 1-го сентября 1939 года. Но повоевать с финнами не пришлось. Пока нас обучали военному делу, к весне 1940 года война с Финляндией закончилась. Но служба продолжалась».
Да, была весна. Только-только сошел снег а реки освободились ото льда. Батальон, в котором служил рядовой Соловьев, выехал в летние лагеря. Жили в палатках на крутом берегу Енисея. По утрам после пробежки и зарядки по крутому обрыву спускались к реке, чтобы умыться.
- Проку от этого не было, - рассказывал отец, - пока поднимались обратно, становились еще грязнее, чем были. Но приказ есть приказ.
А потом, потом была строевая, стрельбы и все, что положено познать бойцу на службе.
Неизвестно, как бы сложилась судьба у отца, но однажды...
- Батальон, становись, - раздалась команда и перед строем вышли незнакомые офицеры.
- Кто знаком с авиацией? - спросил один из них. - Шаг вперед.
Несколько человек вышли из строя. Среди них был и мой отец, который до учительства занимался в Томском аэроклубе.
Меня и еще нескольких парней, - пишет он, - направили учиться в школу младших авиаспециалистов на курсы стрелков-радистов в Красноярск. В ноябре 1940 года закончил их и был направлен в 223-й авиационный полк, который базировался в Минске. Здесь и застала война.
22 июня. Перед самым рассветом личный состав полка подняли по тревоге, в небе был слышен гул моторов чужих самолетов. Гремели разрывы авиабомб, над городом полыхали пожары, едкий дым поднимался от горящих строений. Все перемешалось в невообразимом месиве. А в голове набатом отдавало: война, война...
Хотя мы знали, что рано или поздно она придет, но не думали, что так неожиданно, так стремительно ворвется в жизнь мирного народа. Кругом было много неразберихи, а порой даже и паники, но нашему полку удалось вывести самолеты из-под бомбовых ударов. Выручило то, что до этого наше командование очень часто проводило тренировочные боевые тревоги.
На третий день войны наш полк перебазировался на полевой аэродром в г. Каречев Брянской области, затем в Курск, Облень, Сальск Ростовской области. Мы наносили бомбовые удары по наступающим немецким войскам на подступах к Мариуполю, Мелитополю, Таганрогу, Ростову-на-Дону. Это был 1941 год, год неимоверных испытаний и напряжения. А еще не затихала боль за то, что наша Красная Армия, «непобедимая и легендарная», как поется в песнях, несет огромные потери и оставляет один за другим советские города и села». Вероятно, многие читатели помнят фильмы о летчиках войны. У них жизнь складывалась не из одних боевых вылетов. Вот и по воспоминаниям отца, бывало, они и песни пели, и в шахматы играли, и подшучивали друг над другом. И не только один компот пили, а кое-что и покрепче. Что было, то было. А между тем военные действия разворачивались на территориях уже в глубине нашей страны. За короткое время в полку почти полностью обновился летный состав, машина смерти перемалывала в своих жерновах людские жизни.
Чечня. Тогда на ее территории проживали и русские, и ингуши, и люди других национальностей. В память моего отца она навсегда врезалась не только тяжелыми боями, частыми вылетами на бомбометания, но и другой своей черной стороной. Когда впервые он рассказывал мне о той ночи в ингушском ауле, лицо его было непривычно суровым.
В начале 1942 года наш полк перебазировался в город Кировабад, где мы получили новые двухмоторные американские самолеты «Бостон», а затем, после переобучения, вылетели в город Грозный. Гитлеровские войска хотели отрезать нашу страну от нефти, и наше командование делало все возможное, чтобы не допустить захвата Кавказа.
Нас, стрелков-радистов, техников, обслуживающий персонал, короче всех, кроме летчиков, срочно собрали по тревоге, вооружили стрелковым оружием и повезли в горы. По пути поставили задачу выбить чеченцев, захвативших один из населенных пунктов. Ночью мы прибыли на место, скрытно начали подбираться к аулу, расположенному в живописном месте. На улицах было безлюдно. Со всеми предосторожностями зашли в одну саклю. На полу лежали со вспоротыми животами старики, дети и женщины. Они умирали в страшных муках. И на эти муки и изуродованные тела невозможно было смотреть. Зашли во вторую, третью - такая же картина. В нас закипела злость и ненависть к нелюдям, которые совершили это. Больше мы не в силах были смотреть на эти зверства.
Не помню, как прошли весь аул и очутились около мечети. Здесь бандиты остановились на ночевку после кровавой резни. Мы сняли часовых и ворвались в здание. Нас уже ничто не могло остановить. Кого-то из бандитов я схватил за горло, кто-то сзади навалился на меня, но вовремя подоспели на выручку друзья и сбили нападавшего со спины. Несколько минут - и ни одного мерзавца не осталось...
Наше движение вперед было столь стремительным, что немцы не успевали выводить свою боевую технику. На аэродромах в неподвижности замерли незаправленные самолеты, всюду по дорогам были брошены машины, танки и орудия. А горючего не было во многом потому, что хорошо работала наша авиация. Мы принимали участие в бомбовых ударах по немецким войскам на подступах к городу Орджоникидзе. А затем наши войска перешли в наступление. Перед нами стояла задача разгромить все узловые железнодорожные станции на Северном Кавказе: Тулатова, Эльхова, Майский, Моздок, Солдатский, Новыномысская и много других.
В сентябре 1943 года наш полк стоял уже на центральном аэродроме Краснодара, с которого мы наносили бомбовые удары по отступающим войскам фашистов через Керченский пролив, поддерживали высадку наших десантов севернее и южнее города Керчи.
Ненависть. Она не рождается вместе с ребенком. Она приходит при определенных обстоятельствах и не только при потере боевых друзей.
За Краснодаром мы видели траншеи, заполненные трупами убитых. На это было страшно смотреть, а еще было невозможно понять, как у гитлеровцев не дрогнула рука отдать приказ расстрелять столько ни в чем неповинных людей. И мы клялись себе не жалеть врага, не давать ему ни минуты передышки, ни сна, ни покоя, гнать его с нашей земли.
Наш полк участвовал в освобождении Северного Кавказа, Кубани, Крыма. Потом нас перебросили на Второй Белорусский фронт. Вместе с наземными войсками мы освобождали Польшу, Восточную Пруссию, Кенигсберг.
Особенно тяжелые бои запомнились под Кенигсбергом. Наши авиационные части буквально висели над портом, так и не дав возможности немцам эвакуироваться морем. За участие во взятии Кенигсберга все мы были награждены медалями «За взятие Кенигсберга». Здесь мы встречали День Победы.
В Берлине я побывал вместе с товарищами на экскурсии 17 мая 1945 года. Все же интересно было посмотреть на разбитое логово фашизма.
Когда мы, ребятишки, спрашивали моего отца, часто ли приходилось участвовать в воздушных боях, он отвечал, что приходилось, пожалуй, больше всего в первые годы войны. Не хватало истребителей, и бомбардировщики шли на цели без прикрытия. Тогда, в 1942 году, он лично сбил немецкий «Хенкель», за что и был удостоен ордена Красной Звезды. Но основная работа бомбардировщиков была - уничтожать наземные цели врага.
В одной из бомбардировок наши самолеты попали под плотный огонь зениток, отца контузило, однако от отправки в госпиталь он отказался и лечился в полковом медсанбате - не хотел расставаться с товарищами.
Кроме названных наград, отца удостоили медалями «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа», «За победу над Германией», орденом Отечественной войны II степени.
Соловьев, Г. Война глазами отца // Трудовая правда. – 2005.- 6 мая. – С.7.
